Семидесятые годы двадцатого столетия. Мы были тогда молодыми, веселыми и дружными. Многого хотели от жизни, к многому стремились, многое умели делать и делали. Смотрю теперь на постоянную нехватку времени и удивляюсь, как нас тогда на все хватало, как мы успевали и поработать, и погулять, уделить время искусству, творчеству, семье и дружескому общению. При этом не забывали следить за политическими событиями в стране и в мире, интересовались новостями в науке и технике.
Мой друг Виталий, когда ему перевалило за тридцать лет, отплавав очередной договорной срок, перешел работать на берег. Между прочим, в этом он не был оригиналом. Не многие моряки посвящают морю всю свою жизнь. Чаще всего под напором своих жен, которым надоедает ждать мужей неделями и месяцами из года в год, они вынуждены бывают расстаться с привычным своим делом, подчас поменять профессию и работать на берегу, с тоской поглядывая на стоящие в порту корабли.
Еще долгое время море манило к себе и Виталия. Иногда ему хотелось плюнуть на все и хоть на один рейс пойти в плавание, чтобы успокоить душу, смертельно тоскующую по морю. Но жена, отвоевавшая его у моря, и теперь умиротворенная и счастливая тем, что и она, и дети видят его каждый день, вряд ли согласилась бы разлучиться с ним из-за его прихоти. В ее решительности он не сомневался, и потому подавлял в себе тягу к морю.
Расставшись с морем, Виталий выучился на механика по холодильным установкам и, поскольку таких специалистов в те годы не хватало, его с радостью приняли на одно из специализированных предприятий мастером. Предприятие вело монтаж и наладку холодильного оборудования и в самом областном центре, и по всему Кольскому полуострову.
Случилось так, что в поселке Туманный, где жили строители и эксплуатационники Серебрянских ГЭС, потребовалось установить и отладить холодильное оборудование на вводимых в эксплуатацию: продовольственном магазине, в детском садике и в столовой. Виталия и с ним двух рабочих откомандировали выполнять эту работу.
В небольших населенных пунктах, где почти все друг друга знают, каждодневно встречаясь толи на работе, толи в магазине, толи в клубе и просто на улице, новости разносятся моментально. Жители проведали о том, что в поселке появились мастера по холодильникам, стали приходить к ним, кто с просьбой отремонтировать домашний холодильник, кто за советом, какой холодильник лучше в эксплуатации, чтобы не ошибиться и купить надежный агрегат.
Свободное время после работы, практически, девать было некуда, и Виталий с удовольствием помогал людям советом, шел и выполнял мелкие ремонты. Брать деньги за услуги он категорически отказывался, чем сыскал у жителей поселка не малую симпатию и уважение.
Однажды пригласил его посмотреть холодильник один из руководителей строительства ГЭС. Холодильник у него был по тем временам весьма не плохой и совсем еще не старый, но почему-то перестал работать. Виталий пришел, посмотрел его. Поломка оказалась серьезной. Требовалось заменить компрессор. Узнав об этом, хозяйка сильно огорчилась, с заметной робостью и малой надеждой на успех, стала просить Виталия помочь приобрести и установить новый компрессор. Виталий имел обыкновение ничего не обещать людям, если не был уверен в безусловном выполнении обещания, к тому же в данном случае холодильник был зарубежного производства, и запчастей к нему найти было невозможно. Все это он объяснил хозяйке, сожалея о том, что задача оказалась ему не по плечу.
Однако чудеса на свете бывают. Вскоре Виталий поехал на свою базу за очередным оборудованием и совсем нечаянно на складе наткнулся на агрегат, который на первый взгляд должен был подойти к тому холодильнику, который он и не надеялся отремонтировать. Что это был за агрегат, как он оказался на складе, кладовщица этого не помнила, она только знала, что агрегат никем не востребован и числится в неликвидах.
Виталий выписал этот неликвид на свое имя, оплатил его, привез, прикинул по месту. Агрегат хоть был и не от такого холодильника, но подошел к нему как нельзя лучше. Хозяева, уже совсем не надеявшиеся на благополучный исход дела, были весьма обрадованы и благодарны Виталию за его старания и труды.
Прошло некоторое время. Однажды вечером, после работы, Виталия навестил начальник, которому он отремонтировал холодильник. Поговорив о малозначительных делах, он как бы между прочим, сказал Виталию:
- Мы в тундру все необходимое для строительства ЛЭП доставляем вертолетами. Если у вас есть желание, я могу устроить вам не плохую рыбалку. Одним из очередных рейсов вертолетчики возьмут вас, высадят, хотите на речке, хотите на одном из озер. Через день или два, там уж сами договоритесь, вертолетчики, бросив очередной груз для ЛЭП, заберут вас.
О такой рыбалке Виталий мог только мечтать, поэтому он с радостью согласился. Единственное, что его смущало, так это отсутствие рыбацких принадлежностей и незнание тех мест, где ему предстояло рыбачить. Об этих проблемах он поведал своему протеже.
- Эти трудности мы легко уладим, — сказал начальник, — я вам дам в товарищи одного веселого парня, у него есть и снасти и в тех местах он бывал неоднократно. Так что до завтра, и спокойной вам ночи.
На следующий день в самом начале рабочего дня Виталий пришел в контору к начальнику. Тот познакомил его с парнем, назначенным ему в напарники. Парня звали Витя. Витя, узнав, что у Виталия нет никаких принадлежностей и даже сапог, призадумался. Вероятно, ему было не по душе иметь такого компаньона, и Виталию даже показалось, что Витя сейчас решает: а не отказаться ли ему от этой рыбалки. Наконец, Витя все с тем же задумчивым видом вымолвил:
- Ладно, сапоги мы одолжим у Васьки. Я возьму удочку, а тебе отдам свой спиннинг. Надеюсь, спиннинг бросать ты умеешь?.. Но где взять лодку?
И Витя стал уверять, что без лодки и рыбалка – не рыбалка, что на лодке и с берега на берег переберешься, а при случае под ней и от ненастья спрятаться можно, да и спать на лодке куда мягче, чем на земле.
- Лодки у ребят есть, да кто ж их даст? Лодку можно взять только с хозяином, – продолжал рассуждать Витя, — а найти человека, который может пойти на рыбалку в рабочие дни практически невозможно. Разве что попытаться поговорить с Романом Довченко?
И они отправились разыскивать Романа Довченко.
Роман Довченко оказался бульдозеристом. Отыскали они его на работе в песочном карьере. Витя, показав на Виталия, объяснил:
- Вот у этого парня есть вертолет, на котором мы собрались было полететь на рыбалку, но у нас нету лодки. Я знаю, у тебя лодка есть, не выручишь ли?
Роман хитровато ухмыльнулся, почесал затылок, надвинул на глаза кепку, заглушил бульдозер и с нескрываемым выражением плутовства в глазах с неопределенностью в словах, как бы нехотя, заговорил:
- Лодка-то есть, но уж больно старенькая, боюсь, вы далеко на ней не уплывете. Да, по-моему, она вообще не держит воздух, я давно ее не проверял.
- Так в чем дело? Давай проверим, — улыбнувшись ему, сказал Виталий, — и, кстати, мы вместе с лодкой, для придания ей плавучести, можем взять на рыбалку и ее хозяина.
- Это другое дело, — ответил Роман, — но я ведь на работе. С этим-то как быть?
- Договорись с напарником, пусть за тебя поработает, — посоветовал Витя.
- Попытаюсь договориться, — внял совету Роман и, хитровато улыбнувшись, добавил, — напарник мой кум.
К обеду они были на вертолетной площадке, через полчаса загрузились в вертолет, вертолет взлетел, взял на подвеску бетонную плиту и, тяжело гудя турбинами, полетел над тундрой. Корпус вертолета дрожал от вибрации, создавая впечатление того, что он вот-вот развалится. Шум двигателей заглушал нормальную речь, кричать на ухо друг другу не доставляло удовольствия, поэтому летели молча.
Подлетая к месту назначения, вертолет снизился, сбавил скорость и вскоре завис в нужной точке. Второй пилот открыл замок подвески, плита легла на землю, точно на свое место. Вертолет, освободившись от груза, начал набирать высоту. Командир вертолета подал знак пассажирам, чтобы они подошли к кабине.
- Где вас высадить? – обратился он к Виталию.
Виталий не знал региона, поэтому растерянно пожал плечами, пристально посмотрел на Витю, как бы предлагая ему ответить на этот вопрос.
- В бывшем лагере лэповцев возле реки Харловки, — твердо заявил Витя.
- Почему в лагере? – спросил Роман и недоуменно посмотрел на Виталия, как бы взывая к его благоразумию, и призывая его авторитет на помощь, по праву считая его главным лицом этой экспедиции, за которым остается решающее слово. – Высаживаться надо на самой Харловке, чуть выше порога.
Роман и Витя начали спорить. Каждый отстаивал свое мнение. Виталий в беспомощности переводил свой взгляд с одного на другого. Он не ведал ни местонахождения лагеря, ни речного порога, поэтому не знал, кто из них прав и на чью сторону ему следовало стать. Наконец, не выдержал вертолетчик и строго сказал:
- Решайте скорее, иначе я лечу на базу, и никакой рыбалки.
- В лагере! – решительно заявил Витя. Роман только недовольно хмыкнул.
Вертолет приземлился. Рыбаки выгрузились. Договорились, что вертолетчики заберут их через день с вершины сопки, что по правому берегу речки Харловки у водопада.
Вертолет улетел. Роман пристально посмотрел на Витю и с явной ехидцей спросил:
- Ну, и что дальше?..
Витя ничего не ответил, он побродил среди разбросанных, оставленных бывшими здесь лэповцами предметов и вещей, отыскал, как оказалось, свою старую телогрейку. Явно довольный своей находкой, разрешающим тоном сказал:
- Можно идти на речку.
Роман от гнева покраснел, но сдержал себя, прикидываясь наивным простачком, спросил:
- В какую сторону?
- А вон туда, направо, на плес, — ответил Витя и показал рукой направление.
- Ну, вот что, парень, ты можешь идти хоть направо, хоть налево, — заявил Роман с полной решительностью, — а мы с Виталием пойдем к порогу. Мы из-за твоей поганой телогрейки считай полдня напрасно потеряли, да вдобавок ко всему теперь будем со своим грузом пару верст по тундре топать.
Роман вскинул за плечи рюкзак, повесил на правое плечо ружье, взял в руку удочку и неспешным шагом направился в сторону речного порога. Виталий пошел за ним, Витя поплелся следом.
- Харловка – семужья река, — объяснял Роман Виталию по пути, — на плесе рыбы много, но рыбачить ниже порога запрещено. Оно, конечно, и выше водопада рыбнадзор, если поймает, то тоже накажет, но не столь строго. Водопад высокий, семга его преодолеть не может, зато от водопада выше по течению водится прекрасная серебристая форель и гольцы.
В тундре ни кусты, ни деревья не растут, не растут деревья и по берегам тундровых болот и озер, но, удивительное дело, на берегах речек, протекающих по тундре, кусты и деревца растут почти повсеместно. Из кустов чаще всего растет ивняк и можжевельник, а деревья бывают представлены лишь одним видом – низкорослыми корявыми березками. Через час пути в такой березняк и вошли рыбаки. Полоска леса была не широкая, через несколько шагов за деревьями блеснула гладь воды. Но Роман не пошел к реке, а повернул налево и направился к водопаду вдоль берега, лесочком. Вскоре послышался шум водопада. Роман остановился, повернулся к товарищам, приложил палец к губам, давая знак – прекратить разговоры. Затем, он молча снял рюкзак, положил его под дерево на землю, рядом с рюкзаком поставил удочку и тихим голосом сказал:
- Пахнуло дымком, на водопаде кто-то есть. Оставляем вещи здесь, идем налегке, посмотрим, что к чему.
Роман взял ружье, Виталий захватил с собой спиннинг, Витя не стал брать ничего. Двинулись молча. Метров через двадцать начался пологий подъем в гору, еще через двадцать метров сквозь деревья показался водопад. Роман остановился, огляделся, дымком тянуло с пригорка, на который они поднимались. Роман пошел на запах дыма. Лесок закончился, как оборвался. Вершина сопки была голая, лишь местами на ней лежали разной величины валуны да камни. У одного из валунов у костерка сидели двое мужчин. Судя по экипировке, они были военными и относились к среднему командному составу.
Подошли, поздоровались.
- Ну, как рыбка ловится? – поинтересовался Роман.
- Да никак, — ответил один из двоих и пододвинул к себе поближе, стоявший рядом, прислоненный к валуну карабин. – Видишь, не уху, а суп из тушенки варим.
Действительно, в котелке над костром варился суп с тушенкой.
- А вон там, чьи сети стоят? — спросил Виталий, показав на огромную сеть, перегородившую реку, сразу за котлом водопада.
- А кто ее знает? Мы пришли, сеть уже стояла, рядом с ней никого не было. Спросить, чья она, было не у кого, — с легкой усмешкой соврал второй военный.
Бесспорно, сеть поставили они, но попробуй докажи, если этого не видел, к тому же в котелке варится не рыба, а тушенка.
Всем было известно, что самыми злостными браконьерами всегда являлись люди военные. Возможности у них для этого не ограниченные, а взять их голыми руками не возьмешь, поскольку вооружены и очень опасны.
Роман и Витя присели у костра, завели разговор с военными. Виталий спустился со склона к водопаду.
Котел водопада бурлил от падавшей в него воды и множества собравшейся в нем рыбы. Большие и поменьше рыбины то и дело выскакивали из воды, тщетно пытаясь с разбегу преодолеть струю, падавшую с порога.
Виталий спиннингом никогда не рыбачил, поэтому не ради промысла, а для тренировки по владению спиннингом, он попробовал забросить в реку блесну. Попытка не удалась, блесна упала на берегу на камни, леска, с прокрутившейся по инерции катушки размоталась и запуталась. Виталий терпеливо распутал леску, намотал ее на катушку, кинул блесну, и снова неудачно. Блесна достигла середины реки только с четвертой попытки. Виталий выждал паузу, дав возможность блесне утонуть, стал наматывать леску на катушку и почти сразу же почувствовал поклевку. На крючок попалась крупная рыбина. Виталий с большим усилием стал быстро накручивать леску на катушку, подтягивая рыбу к берегу. И в этом сказался его непрофессионализм, сильная рыба сделала рывок и сорвалась с крючка.
Подошли Роман и Витя
- Пошли за вещичками, — сказал Роман, — время идет к ночи, надо обустраиваться на ночлег.
Шла первая половина сентября. Уже несколько дней стояла тихая солнечная теплая погода бабьего лета. Было ощущение того, что такая чудесная погода установилась основательно и надолго, во всяком случае, те два дня, которые Виталий должен был провести на рыбалке, виделись ему вполне благоприятными, поэтому он полетел на рыбалку легко одетым в своем повседневном пиджачке и в шляпе.
Место для стоянки выбрали в ста метрах от водопада вверх по реке. У огромного валуна сделали настил из веток и мха, натаскали и нарубили дров для костра, но костер разжигать не стали, потому что наступала ночь. Поели всухомятку, улеглись спать.
Ночью Виталий проснулся от того, что ему на лицо, как будто, кто-то брызнул водой. Он перевернулся лицом вниз, но теперь капли воды стали падать ему на затылок. Виталий открыл глаза, стало ясно, что пошел дождь. Укрыться от дождя было негде, промокнуть до нитки тоже не хотелось. Нужно было что-то предпринимать. Между тем, от дождя проснулся и Роман с Витей. Роман быстро встал, достал из мешка лодку, принялся ее накачивать. Надутую лодку прислонили наклонно к валуну, под лодку поместили свои вещи, уселись сами, прислонясь спинами к валуну, и плотно прижавшись друг к другу боками. В полудреме стали дожидаться рассвета.
Едва-едва рассвело, все трое были на ногах. Оценили обстановку. По небу с севера, почти касаясь вершин сопок, лениво плыли тяжелые рыхлые тучи, и шел такой же ленивый мелкий дождь. Такой дождь, как правило, быстро не проходит, продолжается несколько дней, а то и больше недели. Все трое отчетливо поняли, что здесь они застряли надолго, вертолет в такую погоду прилететь не сможет и условия для существования в ближайшее время у них ожидаются ужасные.
И опять самым практичным из них оказался Роман.
- Ну, вот что, ребята, — сказал он, — нам предстоит прожить здесь не один день. Хорошо хоть то, что у нас не будет проблемы с дровами. Маловато еды, но с голоду не помрем, не обессудьте, но в таких обстоятельствах не до разносолов, будем пробавляться рыбкой. А сейчас нам надо соорудить, по возможности, подходящий шалаш, заготовить побольше дров, развести костер, согреться чайком, а уж потом посмотрим, какая здесь рыбалка.
Замечено, что не редко самые уверенные в себе в обыденной жизни люди, попадая в экстремальные условия, теряются, сникают, падают духом и бывают не способны ни к какой деятельности, в том числе и к борьбе за выживание. Таким человеком, похоже, оказался и Витя. В постройке шалаша он еще принимал кое-какое участие, но позавтракав и напившись чаю, забрался в шалаш и на рыбалку идти на отрез отказался.
Роман и Виталий отправились рыбачить вдвоем. От водопада пошли вверх по течению. Клев был отменный. Настоящему рыбаку в таких случаях бывает не до еды, потому что при хорошем клеве время летит так быстро и незаметно, что голод не успевает о себе заявить.
Начинало смеркаться. Роман подал знак сматывать удочки. В лагерь вернулись хорошо гружеными уловом, но промокли так, что вода стекала с их одежды струйками и хлюпала в сапогах. Дождь, между тем, продолжал идти все так же нудно и непрестанно.
Витя, заслышав их шаги, выбрался из шалаша с кислым лицом и угрюмым видом. Роман с Виталием, положив на землю мешок с уловом и поставив удочки, сняли с себя одежду, принялись выжимать из нее воду, обмениваясь впечатлениями относительно удавшейся рыбалки. Витя не стал вмешиваться в их разговор, он взял нож, покопавшись в мешке с уловом, выбрал пару приглянувшихся ему рыбин, начал их чистить.
Развели костер, сварили уху, с аппетитом похлебали ухи, напились чаю. Жить стало веселее, но ненадолго. Ночевать в шалаше, конечно, лучше, чем под открытым небом, но спать в мокрой одежде при ночной прохладе мало удовольствия. Вите было попроще, он за день почти не промок, к тому же у него была фуфайка, которая согревала его. Роман, перевернув лодку, забрался под нее и согревался хотя бы своим дыханием, а Виталий в своем мокром пиджачке и в мокрых брюках продрожал всю ночь, только временами забываясь не глубоким сном.
Прошло четыре дня такой собачьей жизни. Каждый день Роман с Виталием уходили на рыбалку, Витя оставался в шалаше. Но когда Виталий с Романом возвращались с рыбалки, он неизменно брал нож, разделывал рыбу, варил уху. Казалось, что он и прилетел сюда, чтоб только похлебать ухи и не более того.
На пятый день Роман не выдержал и сурово сказал Вите:
- Нечего дурака валять, бери удочку и иди рыбачить!
- Тебе надо, ты и иди, — огрызнулся Витя, — смотри, сколько наловил и все тебе мало.
Упрек в жадности задел Романа за живое. Он взорвался от гнева, схватил ружье, как будто намереваясь вести Витю на рыбалку под конвоем, открыл затвор ружья, посмотрел на незаряженные стволы, дунул в них, поставил ружье на место и все так же сердито выговорил:
- А зачем было тебе сюда лететь, если не рыбачить? В шалаше отсиживаться? Посмотри на Виталия, уж он-то имеет право посидеть в шалаше, но не ты.
- Оставь его, — вмешался Виталий, — пусть сидит. Пойдем рыбачить, я когда двигаюсь, мне теплее.
Роман посмотрел на Виталия с видом большого уважения и даже симпатии, взял удочку, молча направился к реке.
Дождь поутих только на шестые сутки. Тучи хоть и продолжали покрывать небо сплошным плотным покровом, но поднялись над землей сравнительно высоко.
- Похоже, погода налаживается, — заметил Виталий.
- Да, похоже, — откликнулся на его слова Роман и добавил, — вертолетчики за нас тоже в ответе, прилетят, как только появиться хоть малейшая возможность, поэтому давайте сегодня вначале перенесем основной груз на вершину сопки, а уж потом посмотрим, что делать дальше.
Рыбацкие компании бывают разные. В иных заведено, что каждый ловит для себя, выделяя свою долю на общую уху. В других ловят в общую кучу, а потом делят добычу поровну, и никто не обижается на то, что он поймал больше других, а получил столько же, сколько тот, кто, может быть, совсем ничего не поймал. Виталий рыбачил с разными компаниями, его устраивал любой вид дележа добычи, он получал удовольствие от самой рыбалки, хотя принести домой улов ему тоже было приятнее, чем вернуться ни с чем. Похоже, Роман тоже рыбачил по тому и другому принципу, но для него рыбалка в первую очередь имела промысловое значение, а уж удовольствие от рыбалки было на втором месте. На этот раз рыбачили на общий котел, и когда рыбу вынесли на вершину сопки, Роман высыпал ее из мешка на траву, начал делить. Сначала он отложил в сторону четыре ровных крупных форели.
- Это вертолетчикам, — пояснил он.
Виталий и Витя кивнули головами, выражая согласие. Немного подумав, Роман с деловым видом стал раскладывать рыбу на две равные кучки.
- А почему на две? – с недоумением спросил Витя
- А ты разве рыбачил? – вопросом на вопрос ответил Роман спокойным тоном.
- А кто вам рыбу шкерил, кто готовил? – отстаивал свое право на пай Витя.
- А кто уху хлебал, не поймавши ни одной рыбешки? – в тон ему ответил Роман.
- Поступай, Роман, по справедливости, — прервал их перепалку Виталий, — раскладывай на две кучки, одна будет твоя, а вторую мы с Витей поделим пополам.
Роман пристально и, как бы с укором, посмотрел на Виталия, махнул рукой, показывая этим жестом, дескать, дело ваше, и продолжил дележ.
Рыбаки еще не успели уложить рыбу в рюкзаки, как Роман, вдруг, оставил свое дело, вытянулся в струнку и стал насторожено прислушиваться.
- Вертолет, — не сказал, а как бы выдохнул он, — я же говорил, что вертолетчики прилетят при первой же возможности.
Теперь и Виталий с Витей услышали отдаленный шум двигателя вертолета. Рокот двигателя, нарастая, приближался. Роман с Виталием оставили Витю для указания места посадки вертолета, а сами, чтобы не задерживать машину надолго, не сбежали, а, можно сказать, скатились с горки в лагерь за оставшимися там вещами.
Не мешкая, погрузились в вертолет, благополучно возвратились домой.
Через два дня, после работы, Виталий, умывшись и переодевшись, пошел в столовую поужинать. Около столовой он увидел Романа. Тот стоял еще с двумя мужчинами, они о чем-то деловито разговаривали. Виталий подошел, поздоровался.
- Вот, познакомьтесь, — сказал Роман своим товарищам, — мужик с которым мы недавно рыбачили.
- Максим, — подав руку Виталию, представился, плотно сложенный, выше среднего роста, по виду похожий не то на цыгана, не то на армянина, мужчина.
- Николай, — отрекомендовался другой.
- Знаешь, что? Сейчас мы уезжаем, но ты заходи ко мне в гости, посидим, попьем чайку, — сказал Роман Виталию. Он назвал ему свой адрес.
- Иди, Николай, заводи машину, — распорядился Максим.
Виталий уже привык к тому, что во время рыбалки негласным лидером являлся Роман, поэтому властный тон Максима как-то не укладывался у него в голове, ему казалось, что Роман должен командовать и здесь, но ему невольно пришлось признать и то, что в этой компании верховодит не Роман.
На следующий день, после работы, Виталию снова повстречался Роман. Он не стал слушать никаких отговорок Виталия, затащил его к себе в гости. Дома Роман с гордостью представил Виталию своего сына Васю, мальчишку лет двенадцати от роду и жену Нину не то якутку, не то чукчанку по происхождению, что несколько удивило Виталия.
Жена Романа приветливо встретила и мужа, и гостя, проворно накрыла на стол. Поужинали, напились чаю. « В этом доме, — отметил про себя Виталий, — чай, как и принято у северных народов, в застольях занимает главенствующее значение.»
- Чай – наша давняя семейная традиция, — сказала Нина, словно прочитала мысли Виталия, — « Это чай меня в кучке держит», – говаривал бывало мой дедушка. Он прожил трудную, но сравнительно долгую жизнь. Некоторые говорят, что за рюмкой легче беседа идет, а мой дедушка считал, что за чашкой чая куда интереснее разговаривать, мысли в трезвой голове всегда четкие, объемные, да и мысли собеседника воспринимаются и оцениваются на трезвую голову по достоинству. Есть такое мнение, что если сидишь в компании и не выпиваешь вместе со всеми, то товарищи на тебя обидятся и уважать тебя перестанут. Ничего подобного, мой дедушка мог сидеть в компании и пить вместо водки чай, при этом многие люди считали за честь водить с ним дружбу.
Вечер прошел в разговорах, позволяющих и хозяевам, и гостю поближе узнать друг друга. Похоже было на то, что и хозяева, и гость пришлись друг другу по душе. Прощаясь, Роман как бы между прочим предложил:
- Завтра, после работы, мы с ребятами собираемся поехать на природу. Если хочешь, поедем с нами, я с ребятами говорил, они не против того, чтобы взять тебя за компанию.
Роман с радостью согласился.
Компания состояла не из трех, как думал Виталий, а из четырех человек. Четвертым был Саша Воблый, инженер, специалист по строительным машинам и механизмам. Как оказалось, Максим Тарасенко тоже имел отношение к механизации, он владел специальностью и шофера, и тракториста, но на строительстве работал художником-оформителем. Николай Немцов работал шофером на машине-летучке на участке Саши Воблова. Это была дружная устоявшаяся компания, сложившаяся несколько лет назад еще на строительстве Вилюйской ГЭС, где они и работали ударно, и удачно рыбачили и охотились.
Многие ребята пытались войти в эту компанию, становясь друзьями одного или двух членов компании, иные устраивали даже мальчишники для того, чтобы внедриться в компанию, но всегда получалось как-то так, что на рыбалку или на охоту с компанией они не попадали. Компания отправлялась на промысел, смотря по возможностям и обстоятельствам, в составе двух, трех или четырех человек, но чужаков с собой они не брали никогда.
Порядки в компании были давно устоявшиеся, все знали свое место в сообществе, и каждый владел делом профессионально. Если они шли на промысел, то о выпивке никто из них и не помышлял, брали только одну бутылку водки на всякий случай в лечебных целях и сохраняли ее до тех пор, пока не вернуться в поселок. Зато были случаи, когда они выезжали на природу просто отдохнуть, попить винца. Тогда собирались непременно в полном составе, брали с собой хорошую закуску, захватывали удочки, чтобы добыть рыбешки на уху. В таких случаях и настроение в компании складывалось веселое, с шутками и розыгрышами, а не сосредоточенно-деловое, как на промысле.
На этот раз компания выезжала на природу. Вопреки правилам, в ее состав вошел человек со стороны, вероятно, они почувствовали в нем себе подобного по духу и по делу. Виталий тоже не был пьяницей, хотя изредка в меру, как и они, выпить не отказывался. В компании матерное слово было большой редкостью. Виталий же еще с детских лет усвоил урок своего старшего брата, который внушал ему:
- Употреблять нецензурные и грубые слова может только малокультурный, безнравственный человек. Голова порядочного человека не должна быть завалена хламом, в ней должно быть достаточно места для умных мыслей. Когда ты идешь или сидишь – размышляй, когда что-либо делаешь – думай.
Для Виталия выругаться матом было так же невозможно, как невозможно переступить через самого себя.
- Ничего, — говорили ему товарищи в мореходке, — пойдешь в море, всему научишься, и материться тоже.
В море Виталий познал многое, но от матерщины его тошнило хуже, чем от качки. Не научился он и курить. Кстати, все четверо из новых его друзей тоже были некурящими. И, надо сказать, это был удивительно невероятный случай.
С тех пор как Виталий провел с ребятами несколько часов на природе, он стал постоянным участником рыбалок. Он сделался полноправным членом команды и чувствовал себя в команде комфортно, как равный среди равных, потому что атмосфера взаимоотношений в команде была подобна той, какая царила среди его товарищей в детстве.
Но подошло время, когда командировочные дела были закончены, нужно было уезжать из поселка домой. По случаю отъезда Виталий устроил небольшую вечеринку для вновь обретенных товарищей, на которой поблагодарил их за дружеское отношение к нему и высказал искреннее сожаление о том, что необходимость заставляет его покинуть их замечательный коллектив.
- А ты при первой же возможности приезжай, — предложил ему Роман, — останавливаться можешь у меня. Надеюсь, не обидим.
- Спасибо за приглашение, — ответил Виталий, — питаю надежду на то, что как-нибудь приеду, если не буду вам всем в тягость.
- Какой может быть разговор? Конечно, приезжай! — сказали все дружно.
Через пару недель после возвращения из командировки, Виталию дали отпуск. В первый же день отпуска, еще накануне, собрав рыбацкие принадлежности, он уехал к ребятам на Серебрянку.
Автобус приходил в поселок поздно вечером. Роман работал в первую смену, поэтому был уже дома, встретил Виталия по-дружески с радостью. Его жена Нина быстро собрала на стол, попили чаю. Роман сказал, что, в принципе, на выходные ребята собирались на рыбалку, но куда именно, пока не решили.
- Завтра пятница, с утра я иду на работу, ты можешь денек отдохнуть, к вечеру с рыбалкой будет полная ясность, — добавил Роман к сказанному.
Но ясность наступила гораздо раньше. Роман пришел домой к обеду, сообщил Виталию:
- Дирекция ГЭС для наблюдения за водохранилищем получила катер, его надо испытать на воде. Максим договорился с директором совместить испытания катера с рыбалкой, поэтому собирайся, сейчас подъедет Николай с ребятами, погуляем на катере по водохранилищу.
На этот раз компания сложилась из четырех человек. Поехали Роман, Виталий, Максим и Саша. Николай отвез их к месту стоянки катера, договорились, что он приедет за ними в воскресенье часам к шести вечера на это же место.
Познакомились с капитаном катера. Им оказался совсем не похожий на морского волка, полноватый, выше среднего роста, пожилой мужчина по имени Алексей Петрович.
Погрузились, отчалили от берега. Катер, набирая скорость, с ветерком понесся по глади водохранилища. Салон катера одновременно являлся и ходовой рубкой, как раз по площади подходил для размещения пятерых неприхотливых людей, шестерым в нем уже было бы тесновато.
Максим на новом месте освоился моментально. Не прошло и нескольких минут, как он уже сидел у штурвала, вместо капитана управлял катером.
За короткий период знакомства с Максимом, Виталий не раз удивлялся тому, как быстро он входил в доверие к людям. В поселке его знали почти все, а половина поселка считала его своим человеком. Алексей Петрович тоже доверился ему, словно съел с ним не один пуд соли.
Поздней осенью на севере дни бывают короткие. Вскоре стемнело. Максим приткнул катер носом к берегу, заглушил двигатель.
- Все, ребята, ночуем здесь! — скомандовал он. – Пьем чай, и спать! С рассветом на этом месте и порыбачим.
Утром рыба не клевала ни у кого. Роман, на что был опытный рыбак, а и он за час поймал лишь одного небольшого сижка.
- Снимаемся с якоря, — распорядился Максим, — идем на подпор, там, где реки впадают в водохранилища, всегда полно рыбы. Там я вам обещаю не клев, а жор.
Максим по хозяйски уселся за штурвал, запустил двигатель, повел катер к подпору. Между тем, взошло солнце, день обещал быть теплым и солнечным. Роман взял бинокль, вышел на палубу, стал обозревать окрестности.
Надо сказать, что северный пейзаж полон очарования в любое время года, любителю природы всегда есть чем полюбоваться.
Минут через двадцать Роман застыл, словно изваяние, уставившись биноклем в одну точку. Постояв так с минуту, он отнял бинокль от глаз, открыл дверь в салон, сообщил коротко:
- Дело вижу.
Максим сбавил ход. Виталий и Саша вышли на палубу. Роман, показывая рукой на видневшуюся вблизи от берега водохранилища гору, сказал им:
- Вон там, почти у вершины, видите, олени.
- Что там? – не вытерпев, высунулся из двери рубки Максим.
- Роман оленей обнаружил, — сообщил ему Саша.
- Поворачиваю к берегу, — просияв лицом, с восторгом сказал Максим.
Причалили как раз в том месте, где в берег врезался небольшой залив. Взяли ружья, высадились.
- Отойди на ту сторону залива! – скомандовал капитану Максим.
Ребята переглянулись. Мотивы этой команды не были понятны никому, но вдаваться в подробности не стали. Максим, между тем, продолжал отдавать распоряжения:
- Будь наготове, капитан, вернемся, дадим тебе сигнал выстрелом. После выстрела заводи мотор, плыви к тому месту, куда мы подойдем.
Соблюдая тишину, гуськом, с Максимом во главе, пошли в гору. Оленей нашли быстро, они паслись на том же месте, где их увидел Роман. Максим дал знак всем затаиться, сам, склонившись, осторожно и медленно стал подходить поближе к оленям. Подойдя на расстояние выстрела, он остановился, опытным взглядом выбрал трехлетнего оленя, вскинул ружье, спокойно прицелился, выстрелил. Олень упал, как подкошенный, стадо, испугавшись выстрела, сорвалось с места, исчезло из вида.
Максим подошел к убитому оленю, достал нож, принялся разделывать тушу. Делал он эту работу мастерски, похоже, это был не первый олень в его жизни. Подошли и остальные ребята. Роман достал нож стал помогать Максиму, Виталий и Саша стали в сторонку, наблюдая за их работой.
Нагруженные оленьим мясом, спустились к берегу на то место, откуда ушли на охоту. Максим протянул ружье Виталию, сказал:
- Бери ружье, давай сигнал.
Виталий взял у Максима ружье, взвел курок, вскинул ружье дулом вверх, выстрелил. Сели на валежину, стали прислушиваться в ожидании шума двигателя. Прошло несколько минут, но шума двигателя не последовало, вместо него до их слуха с катера донеслись несколько коротких гудков.
- Ну что он там канителится? – недовольно произнес Максим, — стреляй еще раз, Виталий!
Виталий выстрелил еще раз. В ответ снова послышались короткие гудки.
- У капитана что-то случилось, — высказал предположение Роман.
Максим встал, подошел к самой воде, набрал в легкие побольше воздуха, что есть мочи крикнул:
- Что случилось, капитан? Почему не подходишь?
- Двигатель не заводится, — послышался в ответ спокойный голос Алексея Петровича. Оказалось, что кричать и не нужно было, над заливом стояла такая спокойная тишина, что слышимость была исключительно хорошая.
- Ладно, ничего не предпринимай, — распорядился Максим, — мы сейчас придем, посмотрим.
Взвалили каждый свою ношу, опять же гуськом, во главе с Максимом, двинулись обходить залив по берегу, спотыкаясь о кочки и валежник. Дорога оказалась не близкой. К катеру подошли, когда стало уже смеркаться.
Максим положил свой рюкзак на берегу возле катера, поднялся на катер, сел в капитанское кресло, повернул ключ запуска двигателя. Послышался щелчок реле, но двигатель не провернулся ни на градус. В компании все, кроме капитана, были технически грамотными людьми, поэтому все разом без объяснения поняли – разрядился аккумулятор.
Саша предложил снять аккумулятор, занести его на ночь в салон. В относительно теплом помещении, отключенный от нагрузок, аккумулятор должен был восстановить часть своего потенциала, и, может быть, тогда у него хватило бы мощи крутнуть двигатель и завести его. Виталий поддержал его идею, но Максим тоном, не допускающим возражений, сказал:
- Все, ребята, наскоро перекусим и спать. Утро вечера мудренее.
Спорить не стали. Максим включил свет в салоне, лампочки горели в полнакала, но и этого света было вполне достаточно. Собрали на стол, поужинали, улеглись на диванах. Свет выключили, но аккумулятор посадили еще больше. Когда Максим включил свет, Саша воспринял такое безрассудство с недоумением и выразительно переглянулся с Виталием. Виталий только развел руками и вздохнул.
Утром Максим попробовал снова запустить двигатель, он повернул ключ запуска, в ответ не послышалось даже щелчка реле. Он с грустным видом слез с капитанского кресла, сошел на берег. На берегу остальные ребята уже развели костер и начали договариваться о том, что приготовить на завтрак.
- Варим суп с мясом, — подошел к ним Максим, — Роман, неси мясо, Саша, почисти пяток картошек, Виталий, бери ведро, неси воду.
Возражающих не было, каждый принялся выполнять свое поручение. Себе Максим отвел роль шеф-повара, он, должно быть, любил готовить и, надо сказать, суп он сварил отменно вкусный.
Завтракать уселись на берегу у костра. Из общего котла Максим налил суп вначале капитану, потом себе, остальные наливали — всяк себе. Ели молча, каждый в своем уме и по-своему, взвешивая и оценивая сложившуюся ситуацию.
Позавтракали, завели неспешный разговор.
- Капитан, почему разрядился аккумулятор, не знаешь? – задал вопрос Максим.
Алексей Петрович пожал плечами. Он все время вел себя обособленно и относился безразлично ко всему происходящему. Оно и понятно: четверка охотников выглядела организованной группой, со своим вожаком, а он был как бы сам по себе, как бы даже лишний.
- Потому, что он и не заряжался, — ответил вместо капитана Саша, — я проверил щиток, предохранитель на линии от генератора к аккумулятору оказался перегоревшим.
- Я предлагаю, — включился в разговор Виталий, — не сидеть, сложа руки. Сейчас ветер дует в сторону дома, давайте сделаем весла, соорудим из одеял парус, укрепим его на мачте и с попутным ветерком попробуем двигаться к дому.
Замечено, что в экстремальных случаях, как правило, разруливают сложившуюся ситуацию не самые умные, а самые нахрапистые люди. Они бывают столь твердо уверенны в правильности своих суждений и поступков, что не прислушиваются ни к голосу разума, ни к деловым советам.
- Капитан, ты ходил под парусом? — обратился Максим к Алексею Петровичу с усмешкой.
- До этого я вообще никогда нигде не плавал, — ответил капитан.
- Вот видишь, какие здесь собрались мореплаватели? – рассмеялся Максим, — нам незачем суетиться, — бодрым тоном продолжал он навязывать свое мнение товарищам. — Сегодня Колька приедет нас встречать, не встретит. Все поймут, что что-то случилось, поднимут тревогу. Как только Тараканов узнает о случившемся, тут же прилетит на своем вертолете. Меня, как своего друга, он в беде не оставит. Поэтому давайте, лучше, натаскаем валежнику, выложим сигнальные костры.
- Моя Нинка завтра же поднимет такую тревогу, что всех поставит не только на ноги, но и на уши, — поддержал его Роман.
Их оптимизм, естественно, основывался на чистых фантазиях, потому что они не могли не знать, что, во-первых, ни один вертолетчик без разрешения не полетит, а разрешение на поиск ему дадут только тогда, когда найдется кто-то, кто оплатит этот полет. Во-вторых, жена Романа вряд ли обеспокоится их несвоевременным прибытием с охоты, поскольку задержки у них случались не один раз и прежде. Их все считали серьезными, опытными, в смысле выживания в дикой природе, людьми. И их жены, и их товарищи были уверены, что ничего плохого с ними случиться не может, пройдет день-два и они заявятся сами целыми и невредимыми.
Похоже, что немного подумав, Максим с Романом и сами пришли к заключению, что их надежды могут и не сбыться. Лицо у Максима, вдруг, сделалось сосредоточено серьезным и он предложил:
- Однако, ребята, делать нечего, давайте посчитаем наши запасы харчей.
На стол выложили все, что у кого было. Хлеба оказалось три буханки и четвертинка, кроме хлеба, восемнадцать картошек и полпачки сахару-рафинаду. В дополнение к этому была почти целая туша оленя, которая при условии низких температур поздней заполярной осени, могла сохранить свою свежесть продолжительное время.
- Ну что ж, жить можно, — подвел итог Максим. – Значит так, хлеба полбулки на день, сахару по два кусочка на брата, суп варим один раз в день, так, чтобы хватало на завтрак и на обед, вечером – только чай. В суп кладем не более трех картошин. Все согласны?
Решение показалось разумным всему коллективу, даже Алексей Петрович, обычно, ко всему безучастный и тот одобрил такой рацион.
Главный вопрос обитания был решен, дальше делать было нечего. Чтобы как-то скоротать время, взяли удочки, занялись рыбалкой. Но клева не было. Не было его и на следующий день, похоже, рыба в этом месте не водилась. Надежда на то, что рацион удастся разнообразить ухой, не оправдалась. Приходилось питаться исключительно супом из оленины.
Утром, перед завтраком, каждый едок получал кусочек хлеба равный одной десятой части булки и два кусочка сахару. Их можно было съесть за один прием, или разделить на несколько раз – это кто как считал для себя нужным. Но, как будто сговорившись, все поступали одинаково. За завтраком съедалась четвертая часть кусочка хлеба и полкусочка сахара, за обедом – половинка хлеба и еще полкусочка сахара, вечером с чаем доедалось остальное. Супу же можно было есть, сколько душа пожелает.
Суп из свежей оленины имеет специфический, достойный внимания гурманов, вкус. А кусочки оленины, чем жирнее, тем вкуснее. Алексей Петрович понял это с первой же, съеденной им миски супа и в дальнейшем, наливая суп, старался выловить и положить себе кусочки мяса пожирнее. Заметив это, Максим, пряча лукавую улыбку, тоже, когда выпадал случай, старался подложить Алексею Петровичу жирный кусочек, при этом себе, напротив, накладывал постного мяса. Он по давнему опыту хорошо знал, что жирной олениной нельзя увлекаться чрезмерно.
На третий день Алексей Петрович то и дело бегал за ближайшие кусты и за завтраком суп есть не стал. Он, несколько смущаясь, объяснил, что у него расстроился желудок и ему надо бы какое-нибудь средство от поноса. Медикаментов не оказалось ни у кого из компании, у них не было принято брать на охоту и на рыбалку аптечку. Аптечки не оказалось и на катере.
На лечение пожертвовали, без малого, полпачки чая. Подавая Алексею Петровичу кружку с крепко заваренным чаем, Роман ободряюще сказал:
- Ничего страшного. Мы вылечим тебя без медикаментов, народными средствами. Завтра ты будешь у нас как огурчик.
Сказав это, Роман взял ружье, пошел в лес. Часа через три он возвратился, принес две куропатки, отдал их Алексею Петровичу, сказал:
- Вот, капитан, держи лекарство. Ощипай курчонка, свари себе суп, и голодным не будешь, и излечишься от своей напасти.
Алексей Петрович принялся ощипывать куропатку, а Роман подошел к сидящим на валежине товарищам, сел рядом, присоединился к их разговорам. Волей-неволей, разговор перешел на злободневную тему, касающуюся ситуации, в какую они попали, и того, как выйти из создавшегося положения. Было понятно, что выручать их не спешат, сидеть без дела не привычно и скучно, надо что-то предпринимать. Виталий вызвался идти берегом до дороги, с тем чтобы с дороги попутным транспортом добраться до поселка с просьбой о помощи. Его инициативу не поддержал никто. Доводом было то, что не было известно, как далеко они находились от ближайшей дороги. Можно было только предположить, что расстояние не малое, где-то от пятидесяти до ста километров. С учетом того, что придется обходить, встречающиеся на пути озера и заливчики, путь увеличивается, по меньшей мере, вдвое. По бездорожью, в лучшем случае, дней пять пути. А если в пути настигнет непогода, считай гибель.
Саша предложил попытаться завести двигатель. В принципе, такой вариант был возможен. На катере был установлен дизельный двигатель, чтобы его запустить, не обязательно иметь аккумулятор, достаточно любым способом прокрутить вал на два-три оборота, и двигатель заработает. Стали искать реально возможный способ, как это сделать. Применение заводной рукоятки, как у автомобилей, на судовом двигателе не предусматривалось, да и сил не хватило бы прокрутить его вручную. Проработав и отбросив несколько вариантов, как несостоятельные, наконец, остановились на том, который казался реально осуществимым.
На берегу, у самой воды, росла большущая, развесистая сосна с рядом толстых сучьев. На катере нашли буксирный трос, сняли с мачты, висевший на ней, блок. Катер подтянули к сосне, поставили бортом к берегу. Максим взобрался на сосну, привязал к одному из крепких сучьев блок. От каната отмотали одну прядь, один ее конец перекинули через блок, второй намотали на маховик двигателя. Теперь оставалось только привязать к тому концу тросика, который был перекинут через блок, достаточный груз, обеспечить грузу свободное падение вниз. Груз потянет тросик, тросик, следуя за грузом, крутнет маховик, двигатель запуститься.
На разработку плана и подготовительные работы ушло полтора дня. На следующий, шестой день их путешествия, начали разрабатывать и осуществлять конструкцию груза. Это дело оказалось не простым. Груз нужен был довольно значительный и, какой именно, трудно было сказать. Если взять большой валун, то он окажется настолько тяжелым, что на высоту его поднять будет невозможно. Требовалась приличных размеров бадья, или крепкая корзина, которую можно было бы нагрузить камнями. Но ни того, ни другого у них не было. Решили соорудить что-то наподобие люльки. Нарубили березовых, полутораметровых, крепких палок. Гвоздей не было, поэтому палки уложили на две толстые поперечины, отмотали от буксирного троса еще одну прядь, привязали ею палки к поперечинам. Получилась платформа. С углов платформы концы тросиков свели к середине и связали в пучок.
- Во, смотрите, получилось словно люлька для младенца, — резюмировал содеянное Максим.
На эту конструкцию ушел целый день.
На следующий день люльку подняли, привязали веревкой к суку рядом с блоком. К пучку тросиков на люльке привязали трос, перекинутый через блок. Максим уселся на сук, который рос примерно на одном уровне с дном люльки, остальные собирали по близлежащей округе камни, клали их в ведро. Ведро с помощью веревки Максим поднимал вверх, высыпал камни в люльку. Вся эта, на первый взгляд немудреная работа от поднятия люльки до заполнения ее камнями на самом деле оказалась весьма трудоемкой. Сидеть на суку было неудобно, а сидеть долго даже мучительно. Но Максим, правда, с небольшими передышками, безропотно выносил эти мучения.
Время перевалило далеко за полдень, когда Максим, прикинув на глазок вес груза, оценил его как волне достаточный.
- Все, ребята, хватит камней, а то сук не выдержит, да и сама сосна, смотрите, погнулась. Саша, давай топор!
Саша принес топор, положил его в ведро. Максим поднял топор, как только что поднимал камни, вернул пустое ведро на землю. Делая это, он одновременно отдавал команды:
- Капитан, быстро в рубку, чтоб рука на рычаге управления газом! Все отошли от дерева, чтоб кого не зашибло! Виталий, проверь трос на маховике, все ли там в порядке! Роман, а ты что стоишь без дела? Не знаешь, что делать? Тогда уж командуй, что ли!
Все разошлись по местам, каждый испытывал невольное волнение и трепетную надежду на то, что дело чудесным образом свершиться так, как оно было задумано.
- Руби! – скомандовал Роман дрогнувшим голосом, не сумев скрыть своего волнения.
Максим разрубил веревку, люлька медленно поползла вниз, маховик лениво повернулся на пару оборотов, двигатель даже не чихнул, груза оказалось мало, усилия не хватило. К всеобщему сожалению, с первого раза затея не удалась.
Между тем, вечерело, попили чаю, устроились на ночлег с надеждой на то, что завтра все будет путем.
Прошло не менее пяти дней, прежде чем жены и друзья поняли, что с путешественниками случилось что-то не ладное и забили тревогу. Директор ГЭС тоже обеспокоился пропажей катера и людей. В случае их гибели, ему грозили бы крупные неприятности, поэтому он договорился с вертолетчиками и организовал поиск пропавших.
На следующее утро разделили последнюю половину булки хлеба, каждый получил два последних кусочка сахара. Виталий, как и до того, разделил хлеб на три приема, сахар оставил на вечерний чай. В его жизни, не считая детских лет, это был второй случай, когда он почувствовал настоящий вкус хлеба, хлеба не как повседневного продукта питания, а хлеба ставшего деликатесом. Оно ведь и любой деликатесный продукт только тогда становится деликатесом, когда его мало. Когда же его в изобилии, то он превращается в обычную пищу и даже вскоре приедается.
Роман разделил свой кусочек хлеба на две равных части, Максим посмотрел на свою пайку оценивающим взглядом, махнул рукой и съел весь хлеб за завтраком.
Завтракали не спеша, даже, можно сказать, степенно. Сразу же после завтрака принялись за работу. Снова подвесили люльку, стали нагружать ее камнями. Сначала уложили камни, которые использовали накануне, затем стали собирать и укладывать новые. Груз увеличили примерно в полтора раза, дальше нагружать люльку становилось опасно. Роман наклонился за топором, но вдруг, выпрямился и замер прислушиваясь.
- Вертолет.., – сказал он как-то неуверенно.
Шум двигателей вертолета услышали и остальные. Максима с дерева, как ветром сдуло. Саша кинулся к сигнальному костру и стал разжигать его, но костер еще не загорелся, а вертолет уже быль на подлете. Хорошо, что на катере оказались сигнальные дымовые шашки. Алексей Петрович не растерялся и запалил одну из них. На вертолете заметили дым, вертолет развернулся, снизился и сел на вершину сопки, у подножия которой находился лагерь путешественников. Вся компания бросилась вверх по склону к вертолету. Из вертолета выпрыгнули двое мужчин, быстрым шагом покатились с сопки навстречу, у одного из них на плече висел рюкзак с продуктами.
Сошлись, посыпались вопросы:
- Все живы? Что приключилось? Наверно изголодались?
- Мы в порядке, — ответили все хором, — двигатель у катера не заводится, аккумулятор сел, — пояснил Саша.
- Я же говорил, что эти ребята в лесу с голоду не пропадут, — сказал один из спасателей.
- И действительно, на голодающих они совсем не похожи, смотри, рожи, какие разъевшиеся, — согласился с ним его товарищ.
- Вертолет ждать не может, — прервал ненужные разговоры Максим, — пошли быстро к катеру за вещами.
- Давайте все же попробуем запустить двигатель, ведь всего только и осталось, что веревку перерубить, — предложил Виталий.
- Да ну его, — отмахнулся Максим.
- Собирай скорее свои вещи и в вертолет, — поддержал Максима Роман, — завтра мы с кумом возьмем новый аккумулятор, приплывем сюда на его моторке, заведем мотор и пригоним катер на место.
Виталий понял, что доказывать здесь что-либо бесполезно, собрал свой рюкзак, сел в вертолет и пока летел, всю дорогу сожалел о том, что не съел свой кусочек хлеба за завтраком. Максим в этом отношении показался ему более прозорливым и удачливым.
Ночью ударил мороз и выпал снег. На водохранилище у берегов вода покрылась льдом. Роману с кумом пришлось освобождать вмерзший катер из ледового плена и он потом говорил Виталию, что весьма сожалел о том, что не прислушались к его совету и поспешили улететь с места событий.

 

Н.Романов

ТРИ КАРАСЯ

Казалось бы, во всем благополучно складывалась жизнь у Виталия Михайлова, и, тем не менее, ему чего-то не хватало. В душе у него временами возникало тревожное чувство, в котором перемешивались и легкая тоска по детским забавам, и желание чего-то нового, но такого нового, которое было бы схожим с его детским прошлым. Это смутное чувство появлялось все чаще и чаще, пока, наконец, не вызрело до того, что он отчетливо понял, что ему недоставало того, что передалось ему в генах от его предков, что было основной сущностью его детства. Его душа рвалась к природе, ему не хватало Волги, и может быть, не столько Волги, а, скорее всего, рыбалки в беззаботной компании приятелей. Рыбалка с самого раннего детства так вошла в его плоть и кровь, что привычка к ней с годами нисколько не утратилась, она только на время отошла в тень, уступая место новым делам и впечатлениям, чтобы потом всплыть в чувствах и чаяниях с прежней силой. Настала пора, когда все заботы и желания отошли на задний план, и Виталия потянуло на рыбалку.

Замечено, что когда человеку чего-то очень хочется и он думает об этом день и ночь, то его желание непременно сбывается. Так случилось и с Виталием. В начале сентября он получил очередной трудовой отпуск. Мурманчане, как правило, получив отпуск, уезжали отдыхать куда-нибудь на юг или в среднюю полосу России. Но Виталий на этот раз никуда не поехал. Его жене отпуск не дали, а ехать без нее он не захотел, решил провести отпуск дома.

Однажды, возвращаясь домой, на лестничной площадке, Виталий, что называется, носом к носу столкнулся с соседом по лестничной площадке Александром Арамовичем, который вышел из своей квартиры с рюкзаком за плечами и с удочкой в руке. Виталий был скромным до застенчивости человеком и в обычном случае никогда ни по какому поводу не стал бы напрашиваться, но желание порыбачить было таким сильным, что он преодолел свою застенчивость и попросил соседа взять его с собой на рыбалку.

– А ты умеешь ли рыбачить? – спросил сосед Виталия.

– В детстве доводилось, – робко ответил Виталий.

– Ну ладно, собирайся, да побыстрее, – сказал сосед и добавил, – только смотри, у нас такое правило, водки не больше бутылки на брата.

Виталию было собраться, что голому подпоясаться. Через десять минут он вышел на лестничную площадку с рюкзаком в руке. Сосед взглянул на него, и, с оттенком недоумения в голосе, заметил:

– На рыбалку без удочки?!..

– Крючки и леска в рюкзаке, а удилище, я надеюсь, вырежу на месте, – ответил Виталий.

Он никогда не имел удочки, купленной в магазине. Палка, нитка и крючок были той нехитрой снастью, которой всегда рыбачил он и его товарищи детства.

Когда Александр Арамович и Виталий подошли к назначенному месту, остальные члены рыбацкой компании были уже в сборе и ожидали их. Четверо рыбаков стояли кучкой и весело перебрасывались шутками относительно друг друга. Судя по всему, это была старая, дружная компания, должно быть они вместе побывали не на одной рыбалке. У ног каждого из них на земле стояло по объемному рюкзаку, в руках каждый из них держал зачехленную удочку или спиннинг. Шофер Сашка любовно и старательно протирал стекла и зеркала грузового автомобиля ГАЗ–51.

Поздоровались. Обменялись несколькими незначительными фразами и стали загружаться в автомашину. Александр Арамович с Сашкой сели в кабину, Виталий и дружная компания с шутками и прибаутками разместились в кузове.

В то время перевозить людей в кузове грузового автомобиля было в порядке вещей. Никакими инструкциями это еще не запрещалось и не наказывалось. Не разрешалось только ехать стоя, или сидя на бортах кузова.

Ехали часа два с половиной. Городской асфальт сменился наезженной грунтовой дорогой, затем проселочной, а на заключительном этапе пути автомобиль свернул на такое подобие дороги, которое скорее можно было назвать бездорожьем. Машина, прыгая по камням и ухабам, километра через три с небольшим остановилась на пригорке. Слева у подножия пригорка журчала речушка по названию Чан-ручей.

Веселая компания так же с шутками и прибаутками выгрузилась из кузова. Они отошли от машины на несколько шагов, уселись в кружок на землю, развязали свои рюкзаки, принялись выпивать и закусывать. К ним присоединился и Александр Арамович. Шофер Сашка взял удочку и направился к речке.

Виталий среди этой, не знакомой ему компании, оказался как бы в одиночестве. У него не было среди них ни друзей, ни товарищей. Александра Арамовича и того он знал только как человека, живущего в соседней квартире .

Он отметил про себя, что это далеко не та компания, с которой ему доводилось рыбачить. Это была не его компания.

В его компании было принято за правило, идя на рыбалку, по дороге подбирать щепки, палки, ветки и все то, что годилось для костра. Костер был главным атрибутом рыбалки, и каждый из пацанов был озабочен тем, чтобы, наловивши рыбы, можно было развести костер, сварить на нем уху и, сидя у огонька, хлебать из общего котла ушицу, получая удовольствие и от ароматной ухи, и от ощущения причастности к коллективу ее сотворившему, и к самому процессу, в результате которого эта уха стала реальной действительностью.

Виталий положил рюкзак на землю, прислонив его к заднему колесу автомобиля, достал из рюкзака свой старый рыбацкий нож и пошел собирать дрова для костра.

Валежнику вокруг оказалось множество. Виталий определил место будущего костра и натаскал туда валежнику.

Компания к тому времени пропустила уже не по одной рюмке и, как бывает в таких случаях, возбужденно и весело шумела. Было понятно, что рыбалка для них не главное, не ради нее они ехали на речку.

Виталий взял из рюкзака свои нехитрые снасти, спустился к ручью. У ручья в кустарнике он облюбовал и вырезал себе удилище, на берегу в дерне выкопал несколько червяков, соорудил удочку, насадил на крючок червяка, забросил удочку в воду и пошел вдоль берега вслед за поплавком, увлекаемым течением. Вскоре поплавок привел его к небольшому плесу, и здесь Виталий почувствовал первую поклевку. Он резко дернул удилище вверх, рыба сорвалась.

«Что ж это я? – подумал Виталий, – так отвык от рыбной ловли, что веду себя как новичок. Надо подсекать хладнокровнее».

На следующей поклевке он не упустил своего шанса и вытащил не крупную серебристую форель. И дело пошло. Форель клевала не часто, но регулярно.

Через некоторое время с удочкой в руках к нему подошел Александр Арамович. Он поинтересовался, есть ли поклевки, Виталий ответил, что клюет понемногу и показал несколько форелей, пойманных им к тому времени. Александр Арамович стал рядом с Виталием, забросил свою удочку в воду. Виталий уже вытащил несколько форелей, а Александр Арамович поклевки у себя даже не видел. Он менял червяка, посмотрел у Виталия и установил, как на его удочке поплавок. Но на удочку Александра Арамовича форель не клевала.

В рыбацкой практике такие случаи не редки, подобные странности Виталий наблюдал и прежде. Казалось бы, стоят два рыбака рядом, и удочки у них одинаковые, и наживка из одной и той же банки, но на крючок одного рыбака рыба всей стаей набрасывается, а на такую же наживку другого рыбака и внимания не обращает. Сколь ни пытался Виталий понять это загадочное явление, но так разумного объяснения ему и не нашел.

Через пару часов, когда уже начало темнеть, у Виталия на ветке, заменившей ему кукан, было нанизано больше десятка форелей. Он решил, что на сегодня достаточно и предложил Александру Арамовичу идти к машине. Тот, ничего так и не поймав, молча смотал свою удочку.

Когда они взошли на пригорок к месту стоянки, то увидели любопытную картину. Один из веселой компании лежал на земле мертвецки пьяный, двое других о чем-то зло спорили, припоминая друг другу прежние обиды, четвертый сидел неподалеку от них и на всю округу горланил песню.

Вскоре возвратился с рыбалки и Сашка. В его улове было не более десятка форелей, но все они были, как на подбор. У Виталия таких по размерам форелей было одна, или, может быть, две.

Положив снасти, Виталий с Сашкой спустились к ручью, каждый из них выпотрошил и вычистил свою рыбу.

Развели костер. Уху доверили варить Виталию, как наиболее удачливому рыбаку.

Уха бывает двух видов: с картошкой и без картошки. Сошлись на том, что надо сварить уху с картошкой. Но рыбацкая уха бывает одинарная, двойная и даже тройная. Двойную и тройную уху варят либо гурманы, знающие толк в ухе, либо настоящие рыбаки, конечно, в том случае, если улов по качеству и количеству пойманной рыбы позволяет ее приготовить. Рыбы было достаточно, и Виталий стал готовить двойную уху.

Он повесил над костром ведро, наполовину наполненное водой из ручья.

В то время вода в ручьях и многих речках была еще чистая, ее можно было пить даже сырую. Это теперь образованнейшая публика загадила и окружающую среду и водоемы настолько, что на рыбалку надо приезжать с собственной водой, дабы ненароком не подцепить какую-нибудь заразу, хлебнувши водицы из речки или озерка. В то время природу еще берегли, мусор после себя не оставляли. По негласному закону его или закапывали на месте, или собирали и увозили с собой. Не то чтобы бросить в водоем бутылку или банку, плюнуть в воду, и то считалось великим грехом. А на флоте тех, кто позволял себе плюнуть за борт, бросить за борт окурок или мусор, даже презирали. У моряков в то время такие деяния считались непростительным невежеством, хотя мягко назывались морской некультурностью.

Говорят, что с проникновением на флот, так называемых, либеральных ценностей, теперешние моряки утратили культурные традиции мореплавания, в результате чего и моря испоганили.

Но вернемся к ухе.

Когда вода закипела, Виталий положил в ведро, отобранную заранее, мелкую рыбешку. Она должна дать навар.

Прошло не более пятнадцати минут. Виталий выудил из ведра мелкую рыбешку и, в полученную от нее рыбную юшку, бросил небольшое количество крупно нарезанной картошки. Много картошки в рыбацкую уху класть нельзя. Ее должно быть ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы она дала небольшой привкус, но не перебивала бы вкуса рыбы, потому что уха должна иметь и аромат, и вкус рыбы, а не картошки.

Когда картошка сварилась, Виталий посолил похлебку и положил в ведро куски крупной рыбы. Эта рыба дала дополнительный навар, она-то и предназначалась для того, чтобы быть съеденной с ухой.

Крупная рыба варилась не долго, не более пяти минут. Она не должна развариться, а должна остаться в форме цельного куска, каковым была до того, как попала в котел.

Перед тем, как снять ведро с костра, Виталий положил в уху разрезанную пополам луковицу, бросил два листика лаврушки и по щепотке красного и черного перца.

Знающие толк в ухе рыбаки, не станут есть ее тотчас, снявши котел с огня. Уха должна настояться.

Пока уха настаивалась, Виталий достал из своего рюкзака покрывало, которое брал с собой, когда выезжал на природу, и которое служило ему и как одеяло, и, при необходимости, как шалаш, и как в теперешнем случае – импровизированным столом. Он постелил покрывало на земле рядом с костром, принес и поставил на него свою «сиротскую» кружку пол-литровой емкости, миску с ложкой, хлеб, баночку ассорти из огурчиков и помидор и бутылку водки.

К тому времени «веселая компания» уже угомонилась, ее члены спали мертвецким сном на том месте, где только недавно пировали.

Виталий откупорил бутылку, налил Александру Арамовичу, Сашке и себе. Чокнулись, выпили, занюхали хлебушком, закусили огурчиками и помидорчиками. Теперь можно отведать и ухи. Каждый из них подошел к ведру и налил себе ухи столько, сколько посчитал нужным.

Уха удалась на славу! Виталий хлебал ее из своей миски и ощущал такое удовольствие, какого давно не испытывал. Ему вспомнились костры и рыбалки юных лет, его друзья и товарищи. «Вот их бы сюда…», – подумалось ему. Но нету чудес и мечтать о них нечего. Все хлопцы разлетелись кто куда, и собраться вместе теперь вряд ли придется.

Взгрустнулось. Но, тем не менее, от души у него отлегло, он был на природе, он был на рыбалке.

На следующей неделе в пятницу, после обеда в квартире Виталия раздался продолжительный требовательный звонок. Виталий открыл выходную дверь. У двери стоял Александр Арамович.

– Ты что, на рыбалку не собираешься? – с оттенком удивления в голосе спросил он Виталия.

Виталий недоуменно посмотрел на него. В прошлый раз разговора о том, что они снова поедут на рыбалку, не было. Александр Арамович, видя замешательство Виталия, не стал дожидаться ответа, сказал:

– Собирайся. Поедем втроем: ты, я и Сашка. Впредь никого больше брать не будем. Ну, их! Разве они рыбаки?!

Виталий не ожидал такой высокой оценки своих рыбацких способностей, такого расположения и уважения к себе, какое он, как оказалось, смог заслужить у соседа своим простым деловым поведением на прошлой рыбалке. Ему польстило такое отношение товарищей, и в душе он порадовался своему успеху.

Приехали на Чан-ручей. Втроем дружно заготовили дров для костра, после чего пошли рыбачить.

Виталий занял то место у плеса, на котором рыбачил в прошлый раз, Александр Арамович стал рядом с ним, а Сашка, как и в прошлый раз, пошел дальше вниз по течению.

Виталий забросил крючок в реку, и не успели еще разойтись по воде круги от плюхнувшего в нее грузила, как поплавок нырнул под воду, тут же под водой его повело в сторону. Виталий привычным легким движением удилища хотел подсечь рыбу, но в тот момент, когда его рука пошла вверх, он почувствовал рывок, за ним всплеск. Виталий потащил удочку из воды, леска натянулась как струна, удилище согнулось дугой, и он понял, что рыба ушла, а крючок за что-то зацепился. Виталий попробовал освободить крючок, переходя то влево, то вправо и подергивая леску, но крючок держался мертвой хваткой. Поняв, что отцепить крючок – дело безнадежное, он, сильнее чем прежде, дернул удилище и оторвал крючок вместе с куском лески.

Виталий оснастил свою удочку новым крючком. Но сколько и в какую сторону он ни бросал крючок, как ни менял на нем наживку, рыба не клевала. Не клевала и у Александра Арамовича. Должно быть она, сорвавшись с крючка, испугалась и ушла с плеса, уведя за собой всю стаю.

Начинало темнеть. К ним подошел, возвратившийся с низовий Сашка.

– Ну, как улов? – спросил у него Александр Арамович.

– Пусто, – ответил Сашка.

– И у нас не клюет, – с досадой сказал Александр Арамович и грустно улыбнулся неизвестно чему.

Возвратясь с речки, разожгли костер, поужинали домашними припасами, поговорили и улеглись вокруг костра спать.

Ночью все трое проснулись от того, что пошел дождь. Сашка от дождя укрылся в кабине машины, а Виталий с Александром Арамовичем спрятались под кузовом.

Кузов какое-то время защищал от дождя, и они даже задремали, но, сделанный из досок, кузов, сколько мог, вобрал в себя влаги, а избытком ее, через щели, стал щедро делиться с приютившимися под ним рыбаками. Так что, когда чуть забрезжил рассвет, Виталий и Александр Арамович, промокшие и озябшие, выбрались из-под кузова и стали разводить костер, чтобы хоть немного согреться. Когда костер мало-мальски разгорелся, из кабины вылез Сашка и подошел к костру. Выглядел он не выспавшимся и хмурым. Кислое настроение было у всех троих. Мелкий противный дождичек продолжал моросить, идти на утреннюю рыбалку никому не хотелось.

Александр Арамович достал из рюкзака бутылку вина и предложил:

– Давай, Виталий, выпьем для сугрева, да и поедем восвояси. А Сашке не нальем, ему нельзя, он за рулем, он еще нас повезет.

Александр Арамович налил вина в свою кружку, налил Виталию и пристально вопрошающе посмотрел на Сашку. У Сашки был такой несчастный вид, что Александр Арамович не выдержал и с некоторой нерешительностью в голосе спросил:

– Или, может быть, нальем?.. Ты как, Сашка, скажешь?

Сашка молча пожал плечами, что должно было означать: хотите — наливайте, не хотите не наливайте…

– Ну ладно, давай свою кружку, – сжалился над ним Александр Арамович. Сашка протянул кружку, Александр Арамович налил вина и ему.

Чай пить не стали. Собрались, уселись каждый на свое место в машине: Александр Арамович с Сашкой в кабине, Виталий в кузове, прислонившись спиной к кабине.

Выехали с бездорожья на проселочную дорогу. Дождь перестал. Виталий с удовлетворением отметил это, потому как ехать ему в открытом кузове под дождем было совсем не весело.

Машину трясло и подбрасывало на ухабах, но Виталий не обращал на это никакого внимания. К тому же проселочная дорога скоро должна была повернуть налево, а там, километров через десять, машина выедет на большую, наезженную дорогу и покатиться, как по асфальту. Но машина, вместо того, чтобы повернуть налево, почему-то поехала по проселочной дороге прямо. «Сашка прозевал поворот», – подумал Виталий и, наклонясь к правому боковому окну кабины, за которым сидел Александр Арамович, прокричал:

– Поворот проскочили!

– Не волнуйся, – ответил Александр Арамович и добавил, – здесь недалеко поселок, заедем в сельпо. Ты был когда-нибудь в сельпо? Не был? Ну вот, посмотришь, что это такое.

Подъехали к одиноко стоящему домику с вывеской «МАГАЗИН».

Александр Арамович с Сашкой вышли из кабины.

– Вот тебе и сельпо, вылезай из кузова! – скомандовал Александр Арамович Виталию.

Зашли в сельпо. Народу – никого. За прилавком дородная, средних лет продавщица мило улыбнулась посетителям. Пока Виталий с Сашкой рассматривали товар, разложенный на полках, Александр Арамович подошел к прилавку и, улыбнувшись в ответ на улыбку продавщицы, попросил подать бутылку «Столичной», булку хлеба и взвесить с полкило колбасы.

Виталий наивно полагал, что все это Александр Арамович купил, чтобы, возвратившись с рыбалки и, поставив машину, в гараже всем троим помянуть неудавшуюся рыбалку. Но Александр Арамович попросил у продавщицы кусок оберточной бумаги, вышел к машине, постелил бумагу на подножку у левой дверцы кабины, поставил на бумагу бутылку, хлеб и колбасу, скомандовал:

– Доставайте кружки, ребята! Позавтракаем.

Развязали рюкзаки, достали кружки и, какие у кого нашлись, не съеденные на рыбалке припасы. Александр Арамович разлил водку поровну на троих. Выпили. Закусили. Пожалели о том, что напрасно снялись с рыбалки, надо было проявить выдержку, дождь-то прекратился. Но не возвращаться же обратно.

– Вы видели в магазине игрушечные саксофончики? Давайте купим дочерям в подарок, – предложил Сашка.

Предложение было принято с восторгом и единодушно. Все трое вдруг обнаружили сходство своих судеб: оказывается у всех троих по одному ребенку и у всех троих дочери, причем примерно одного возраста.

Зашли в магазин, купили по саксофончику. Расплачиваясь с продавщицей за саксофончик, Александр Арамович попросил подать ему и бутылку Столичной.

– Вы еще торгуете Столичной, а в городе ее уже давно нет в продаже, – заметил он продавщице.

– Да и у нас она уже кончается, – ответила продавщица и добавила, – последние две бутылки остались: одна, что вы взяли, и та, которая на витрине стоит.

– Надо обмыть покупки, – объяснил Александр Арамович, распечатывая бутылку, когда они вышли из магазина и подошли к машине.

Обмыли. Захмелели. Заговорили о жизни. Где-то на половине фразы, произносимой Сашкой, Александр Арамович совсем не по теме, между прочим, сказал:

– А Столичная-то одна осталась. Не гоже ее в одиночестве оставлять. Давайте заберем ее сердешную.

Никто не произнес слова против. Александр Арамович дал Сашке денег и попросил принести бутылку.

– Мне не наливайте, я больше пить не буду, – заявил Виталий, когда Александр Арамович откупорил бутылку и стал наливать водку в кружки.

– Брось ты, Виталий, не отставай от компании, – стал его уговаривать, сильно захмелевший Сашка.

– Должен же быть среди нас хоть один трезвый человек, – возразил Виталий.

Александр Арамович разлил водку по кружкам, они с Сашкой закурили. Подошел парень в морской форме.

– Мужики, вы не в Мурманск едете? – спросил он, почему-то глядя на Виталия, хотя по виду Виталий никак не походил на старшего.

– В Мурманск, – ответил Виталий.

– Не возьмете ли меня?

– Вот он, – Александр Арамович показал на Виталия, – отказывается выпить. Если ты выпьешь за него, то возьмем.

Моряк вопросительно посмотрел на Виталия. Виталий кивнул ему и показал на свою кружку. Александр Арамович и Сашка бросили окурки на землю, подняли свои кружки, чокнулись с моряком, выпили, закусили.

– Ну, все, позавтракали. Можно ехать, – сказал Александр Арамович.– Вези, Сашка, да не расплескай!

– Не боись, – ответил Сашка, заплетающимся языком, – бензинка вывезет.

Говоря это, он похлопал ладонью по капоту машины, после чего взобрался в кабину, завел двигатель и, включив сразу вторую скорость и, дав полный газ, рванул с места.

Виталий с моряком не успели еще, как следует, устроиться в кузове, как машина правым передним колесом влетела в кювет и заглохла. Из машины вылез Сашка, чтобы оценить обстановку. Он, пошатываясь, прошел от кабины до заднего борта машины, увидел, что оба задних колеса стоят на дороге, удовлетворенно крякнул, произнес, видимо, сам для себя:

– Нормально. Выедем. – пошел к кабине.

Моряк, ни слова не говоря, ловко выпрыгнул из кузова.

– Ты же собирался в Мурманск, – заметил ему Виталий.

– Я уже приехал, – сказал моряк и, не оглядываясь, зашагал назад к поселку.

Сашка включил заднюю скорость, машина, завибрировав, попятилась назад и выехала из кювета. Сашка переключился на вторую переднюю, машина покатила вперед по проселочной дороге.

Виталий сидел в кузове, равнодушно смотрел на убегающую дорогу, на скудную заполярную растительность по сторонам дороги, на валуны и пригорки. Вскоре, однообразие, одиночество и почти бессонная ночь взяли свое, глаза его понемногу закрылись, и он стал уже, было, подремывать, как, вдруг, почувствовал толчок, настил кузова ушел из-под него, он как бы на мгновение завис в воздухе, а затем приземлился на что-то не похожее на настил кузова. Виталий открыл глаза, огляделся. Он лежал на земле, на берегу неглубокого оврага. Рядом с ним, чуть возвышаясь, находился борт кузова машины, за машиной проглядывался участок проселочной дороги, по которой они только что ехали. Первое, о чем он подумал, было удивление, как Сашка ухитрился влететь в овраг, который находился слева по ходу машины? Затем им овладела тревога – все ли благополучно с теми, кто ехал в кабине.

Он поднялся с земли и тут же увидел, что обе дверцы кабины открылись одновременно, и почти одновременно из кабины, скорее не вышли, а вывалились Сашка и Александр Арамович.

– Ты как? – спросил, увидев Виталия, Александр Арамович.

– Нормально, – ответил Виталий.

– Ну и замечательно, – успокоенно произнес Александр Арамович и присоединился к Сашке, который, сильно пошатываясь, ходил возле машины, почесывая затылок и что-то недовольно бормоча.

– Да, из этой ямы нам, похоже, самим не выбраться, – наконец сделал свое заключение Александр Арамович.

– И всего-то делов, сейчас отловим машину и нас в момент выдернут отсюда, – заявил Сашка.

Все трое вышли на дорогу. Машины по проселку ходили очень редко, но и редкие машины почему-то проносились не останавливаясь. Надо полагать, их водители еще издали замечали состояние голосующих и, не желая связываться с пьяными, предпочитали проехать мимо, как бы не замечая их.

Наконец, один из шоферов сжалился над ними, его машина сбавила скорость и затем, как бы нехотя, остановилась. Дверка кабины отворилась, Александр Арамович подбежал к шоферу.

– Слушай, друг, выручай, вытащи нас на дорогу, – голос Александра Арамовича звучал умоляюще.

Шофер внимательно и оценивающе посмотрел на него, затем перевел взгляд на Виталия и на Сашку, которые тоже подошли к его машине. На Сашке его взгляд задержался, и не мудрено, Сашка еле держался на ногах.

– А кто у вас водитель? Он, что ли? – поинтересовался шофер, показывая пальцем на Сашку.

– Он, – коротко ответил Александр Арамович.

– Хорошо, – согласился шофер, – я попробую вытащить вашу машину, но вы обещайте мне, что после этого никуда не поедете, а станете в сторонке и будете отдыхать, пока не придете в норму.

– Какой разговор. Конечно! – заверил его Александр Арамович с такой твердой интонацией в голосе, что можно было не сомневаться, так оно и будет.

Шофер поставил свою машину задом на возможно близкое расстояние к заднему борту их машины, залез в кузов, выбросил на дорогу трос.

– Сами трос сможете зацепить? – спросил их с издевкой.

– Сможем, – дружно ответили все трое и громче всех Сашка.

Виталий взялся за один конец троса и понес его к буксирному устройству чужой машины, второй конец Сашка принялся прилаживать к фаркопу своей.

Вытащив машину из оврага, шофер смотал трос, закинул его в кузов, напомнил рыбакам, что им необходимо отдохнуть, сел в кабину и уехал.

– Ну что, давайте располагаться на отдых, – предложил Виталий.

– Какой отдых? – откликнулся на его слова Сашка. – Садись, поехали! Ты видел, как ездят адские водители? Мы поедем, как адские водители. И не боись, Виталька, бензинка вывезет.

– Я не за себя, я за вас боюсь. Случись чего, вам отвечать придется, – ответил Виталий и полез в кузов.

В то время, когда усаживались по своим местам, у Виталия хмель почти весь выветрился. С одной стороны, он меньше выпил, а с другой стороны, освежающий ветерок в кузове тоже имел свое благоприятное влияние. Сашку, напротив, развезло до такой степени, что он, похоже, уже совсем не контролировал ни свои поступки, ни самого себя. Александр Арамович был крепким мужиком, хоть и находился под хорошим хмельком, но держался молодцом. И поскольку он был среди них старшим по своему положению, Виталий рассчитывал на его благоразумие, но к его великому удивлению Александр Арамович сказал:

– Ладно, поехали.

Машина тронулась с места. Виталий устроился в кузове поудобнее и запел песню. Через некоторое время он увидел, как мимо пронеслась встречная машина с сидящими в кузове людьми. На лицах людей он заметил выражение страха, должно быть они сильно напугались, когда увидели, что им лоб в лоб несется встречная машина. Их шофер каким-то чудом смог увернуться от столкновения.

«И на этот раз пронесло», – только подумал Виталий, как почувствовал толчок. Он летит куда-то в сторону, приземляется и испытывает ощущение, что сию же секунду на него что-то должно свалиться. Он сжался в комочек и крепко зажмурил глаза. Но проходит секунда, проходит другая, все спокойно. Виталий открыл глаза и увидел, что лежит он в придорожном кювете, рядом, на обочине дороги, на левом боку лежит машина, кругом разбросаны, вылетевшие из кузова вещи.

Виталий поднялся на ноги, прислушался к своему организму– нет ли какой травмы, и с удовлетворением отметил, что дважды побывав в аварийной ситуации, не получил даже царапины. Это показалось ему небывалым чудом. Но мысль о том, каково его товарищам в кабине, заставила забыть о себе. Он бросился к машине, вскарабкался на смотрящий в небо правый борт, откинул дверцу кабины.

Александр Арамович барахтался в кабине, пытаясь сбросить с себя, почему-то оказавшееся поверх него сиденье. Оно-то и не давало ему возможности открыть дверцу, чтобы самостоятельно выбраться из кабины.

Виталий выбросил сиденье из кабины, спросил:

– Как вы?

– Я нормально. Как Сашка?

– Сашка же под вами. Откуда я могу знать, что с ним? Это скорее вы должны знать, а не я, – едва удерживаясь от смеха, заметил Виталий. Он помог Александру Арамовичу выбраться из кабины. Вдвоем они извлекли оттуда и Сашку. Сашка был без чувств. Они положили его на землю, осмотрели со всех сторон. Видимых увечий или ушибов не обнаружили.

– Ты знаешь, что говорил мне Сашка, перед тем, как врезаться в косогор? – говорил между тем Александр Арамович Виталию, – Он спросил меня: «Ты не боишься со мной ездить? А то у меня был начальник до тебя, он очень боялся ездить со мной на машине».

– Забавный человек Сашка, – заметил Виталий на сообщение Александра Арамовича и добавил, – однако, надо бы привести его в чувство.

Они вдвоем подняли Сашку с земли, Виталий взвалил его себе на спину, донес до, находящегося метрах в двадцати от дороги, маленького озерка, поставил на ноги у самой кромки воды, и, придерживая его левой рукой так, чтобы он не упал, правой рукой быстро зачерпнул воды и брызнул Сашке в лицо. Сашке, по-видимому, это не понравилось, он извернулся, Виталий не удержал его, и Сашка свалился с ног. Виталий уложил Сашку на травке на берегу озера, вернулся к машине.

Александр Арамович, понурив голову, сидел на косогоре, в который Сашка, не справившись с управлением, врезался правой стороной бампера, в результате чего машина и перевернулась. Виталий подошел к нему, сел рядом. Помолчав немного, тихо спросил:

– Что будем делать?

– Не знаю, – ответил Александр Арамович.

– Надо как-то становиться на колеса, – сказал Виталий.

– Как? – печально отозвался Александр Арамович.

В это время к ним подкатила и остановилась легковая автомашина. Из нее вышли мужчина и женщина.

– Что случилось? – спросил мужчина властным голосом.

– Разве не видите сами, что случилось? – ответил ему Виталий.

– А там кто лежит? – поинтересовалась женщина, указывая на Сашку.

– Наш товарищ, – ответил Виталий.

– Что он там делает? – не унималась женщина.

– Отдыхает, – сказал Виталий.

Видимо, предчувствуя неладное, женщина быстрыми шагами подошла к Сашке, склонилась над ним, взяла за запястье его руку, стала щупать пульс. Сашка резко отдернул свою руку.

– Я хочу помочь вам, – сказала женщина, – я врач.

Сашка отреагировал на ее речь грубыми словами.

– Кто шофер? – между тем вел допрос мужчина.

– Все шоферы, – ответил Виталий.

– Он просто пьяный, – сообщила, вернувшаяся от Сашки женщина.

Они сели в машину и уехали. Виталий и не обратил внимания на то, что Александр Арамович не принимал участия в разговоре с незнакомцами. Он даже как будто пытался отвернуться от них, как бы старался быть незамеченным.

Когда машина отъехала, Александр Арамович спросил Виталия:

– Ты знаешь, с кем ты так не любезно разговаривал?

– С кем? – поинтересовался Виталий.

– С заместителем председателя облисполкома.

Перед глазами Виталия молниеносно прокрутилась вся, только что произошедшая сценка, и он увидел в ней, как в рот воды набравшего, Александра Арамовича, и ему стала понятна причина его молчания.

– Он вас знает? – спросил Виталий.

– Может быть, и знает, – ответил Александр Арамович.

– Тогда я вам не завидую, – посочувствовал ему Виталий.

Подъехала и остановилась та самая машина, которая вытаскивала их из оврага. Для Виталия это показалось удивительным. Он сам видел, что после того, как их машина снова стояла на дороге, машина-спасатель уехала по направлению к городу. Обгонять ее, они не обгоняли. Как она оказалась позади них, для Виталия оставалось загадкой и много позже.

– Этого и следовало ожидать, – заметил, высунувшийся из кабины, шофер.

Виталий подбежал к нему.

– Слушай, друг, выручи еще раз, поставь на колеса.

– Э, нет, – ответил шофер, – я уже один раз сделал вам добро, и вот чем это обернулось. Больше на меня не рассчитывайте, дабы не приключилось с вами чего-нибудь и похуже.

С этими словами он захлопнул дверцу кабины, включил скорость и уехал.

На дороге показалась другая машина. Виталий вышел на дорогу, поднял руку. Машина, подъехав, остановилась. Из кабины вышел шофер добродушного вида.

– Как это вы ухитрились перевернуться на хорошей дороге, – почесывая затылок, спросил он Виталия.

– Да уж, ухитрились, – ответил Виталий со вздохом. – Помогите, пожалуйста, нам встать на колеса, – с грустью в голосе попросил Виталий и снова тяжело вздохнул.

– Я рад бы помочь вам, но одному мне вас не поднять, здесь нужна как минимум еще одна машина.

– Ну, тогда мы просим вас не уезжать, может, будет проезжать еще кто-либо и не откажется помочь нам, – сказал Виталий и умоляюще посмотрел на шофера.

– Хорошо, – согласился шофер. Он обошел, лежащую машину кругом, прикидывая, за что и как зацепить ее и в каком направлении потянуть, чтобы, не повредив машины, поставить ее на колеса. Когда оптимальный вариант был найден, шофер поставил свою машину на необходимое место, достал из кузова трос, с помощью Виталия прикрепил один конец к фаркопу своей машины, а другой к раме их машины. Закончив необходимые приготовления, он подошел и уселся на косогоре рядом с Александром Арамовичем, молча и терпеливо стал ждать случайную машину.

Прошло не более получаса, такая машина появилась. Шофер и Виталий вышли на дорогу, остановили ее. Водитель стал, было, отказываться, ссылаясь на отсутствие у него времени, но шофер сказал ему:

– Надо помочь ребятам. С каждым из нас, и с тобой тоже, может приключиться несчастье на дороге. Обидно будет, если никто не захочет помочь. Шофера должны выручать друг друга.

После таких слов, водитель вышел из кабины, шофер показал ему, где он должен поставить свою машину, объяснил, как и в какую сторону его машина должна тянуть трос.

Когда и вторая машина была готова приступить к этой операции, Виталий подал сигнал, и обе машины одновременно на самой малой скорости двинулись с места. Вот троса натянулись, борт, лежащей машины приподнялся от земли, медленно и нехотя пошел вверх. Когда критическая точка крена была пройдена, троса мгновенно обвисли, машина сама стала на собственные колеса, слегка подпрыгнув на них.

Виталий и Александр Арамович сердечно поблагодарили шоферов за помощь. Те, в свою очередь, пожелали им благополучия и уехали.

Виталий от природы был наделен одной замечательной особенностью: чем сложнее складывалась ситуация, тем хладнокровнее он к ней относился, его мозг начинал работать четко, мысли становились ясными и последовательными. И в данный момент он понимал, что им нельзя оставаться на месте аварии, что, во что бы то ни стало, надо убираться отсюда.

Виталий обошел машину кругом и видимых повреждений на ней не обнаружил, целыми оказались даже все стекла. Такое везение можно было объяснить тем, что перед тем, как удариться о косогор, машина шла в гору, поэтому скорость движения ее была небольшая. У вершины пригорка был довольно крутой поворот влево. Сашка, должно быть своевременно поворота не заметил, а когда заметил и резко повернул руль влево, было уже поздно, машина в поворот не вписалась, ударилась о косогор, удар совместился с заносом при резком повороте, машина на колесах не устояла и опрокинулась.

Виталий проверил бензобак. Бензобак находился с правого борта, машина перевернулась на левый борт, бензину не пролилось ни капли. Виталий проверил уровень масла в двигателе, масла было ниже предельного уровня, значит часть масла вытекла. Сашка, на всякий случай, всегда возил с собой бачок с машинным маслом. Виталий достал его, долил масла в двигатель до нормального уровня, затем подобрал и установил на свои места сидения, слегка навел порядок в кабине, сел за руль, включил стартер. Машина завелась. Виталий опытным ухом механика прислушался к работе двигателя. Двигатель работал ровно.

– Ну что, поехали? – сказал Виталий Александру Арамовичу.

– А кто повезет? – с недоверием глядя на Виталия, спросил Александр Арамович.

– Я повезу! – твердо ответил Виталий и добавил, – Сашку посадим в кабину на пассажирское место, ну а вам уж придется ехать в кузове.

– А, может быть, отдохнем? – робко предложил Александр Арамович.

– Нет уж, – парировал Виталий, – отдыхать надо было раньше, до встречи с заместителем председателя, а сейчас надо побыстрее убираться от греха подальше.

Александр Арамович по своему складу характера должно быть был доверчивым и бесшабашным человеком. Ему не свойственно было настоять на своем, он легко подчинял свою волю воле других, поэтому он не стал больше возражать. Они загрузили Сашку в кабину, Александр Арамович забрался в кузов. Поехали.

У Виталия не было водительских прав. Дело в том, что машину он покупать не собирался, по той причине, что денег у него на покупку не было, да и поставить ее было некуда. А, кроме того, ходить на курсы шоферов он не мог, потому что почти постоянно находился в плавании. Азам вождения его научил его приятель по мореходке Роман Перов. Механик от рождения, Роман страстно любил технику. Еще в мореходке, где он учился курсом старше, чем Виталий, он добился от руководства училища разрешения на посещение аэроклуба ДОСААФ. В аэроклубе он учился летать, прыгал с парашютом, попутно ухитрился, там же в ДОСААФ, получить права сначала на управление мотоциклом, а затем и автомобилем.

Когда, после окончания мореходного училища, Роман приехал в Мурманск, то на первые же заработанные деньги купил себе дешевенький мотоцикл. Во время стоянок в порту отводил душу, разъезжая на нем по городу и окрестностям.

Он и женился на мотоциклистке Вике. Но, как вскоре выяснилось, Вика оказалась стервозной особой, к тому же лживой и алчной. Она устроила ему такую веселую жизнь, что он не выдержал, бросил все и, в чем был, ушел от нее. Впрочем, речь не о ней.

Через некоторое время, Роман, поднакопив денег, купил себе подержанного «Москвича». Страстный любитель техники, он и своих товарищей пытался приобщить к этому делу, с удовольствием давая им прокатиться на своей машине. Одним из таких товарищей был и Виталий. За несколько уроков за городом Роман научил его азам управления автомобилем.

С управлением грузовиком Виталий освоился быстро. Когда машина выехала на основную дорогу, он вел ее уверенно, как заправский шофер. Время от времени он поглядывал на Сашку. Сашка, устроившись в уголке кабины, склонив голову на грудь, спал пьяным сном.

Проехав с десяток километров, повстречали на дороге группу моряков, шедших по направлению к городу. Моряки, увидев машину, остановились. Один из них поднял вверх руку, что означало просьбу подвезти их попутно. Виталий хотел проехать мимо, не останавливаясь, но Александр Арамович часто и сильно застучал по кабине. Стук по кабине всегда означал требование пассажира остановить машину. Виталий выключил скорость, затормозил и стал на обочине дороги.

– Что случилось? – спросил он Александра Арамовича, высунувшись из окна кабины.

– Давай возьмем ребят, – сказал Александр Арамович.

Такое предложение поразило Виталия, оно было полным абсурдом и не укладывалось ни в какие логические рамки. Но не успел Виталий открыть рта, чтобы объяснить это Александру Арамовичу, как моряки подбежали к машине, некоторые из них сразу полезли в кузов, двое подбежали к кабине и обратились к Виталию:

– Подбросьте до Минкино.

– Садитесь, – ответил Виталий, – но имейте в виду, я шофер без прав и сохранность не гарантирую.

Моряки приняли слова Виталия за шутку, громко рассмеялись и запрыгнули в кузов.

Кто ездил по Кольскому полуострову, тот знает, что на Кольском полуострове прямых и ровных дорог, практически, нету. Дороги там проходят, петляя и изгибаясь, по пригоркам, впадинам и косогорам. Виталий ехал по такой дороге.

На вершине пригорка он разгонял машину, выехав на склон, выключал скорость и пускал машину в «свободный полет». Машина стремительно неслась вниз по склону, по инерции вылетала почти на середину следующего пригорка, и когда Виталий чувствовал, что машина замедлила ход, он включал вторую, либо третью скорость, давал полный газ, лихо въезжал на пригорок и снова, разогнав машину, пускал ее со следующей горы, как бы в свободный полет.

Такая езда была опасной. Но Виталий не задумывался об опасности, он спешил. Конечно, его поведение было легкомысленным, но, к сожалению, здравомыслие не всегда сопутствует человеку. И сейчас в этом вы еще раз убедитесь.

Въехав на очередной пригорок, Виталий увидел, идущую по дороге, небольшую группу девчат. Поравнявшись с ними, он остановился, предложил:

– Садитесь, девчата, подвезу.

– Ты что? Зачем? – испуганно склонился к нему через кузов Александр Арамович.

– Чудить, так чудить! – бодро ответил ему Виталий и добавил, – это, чтоб веселее было ехать ребятам.

У поворота на Минкино в кабину постучали. Виталий остановил машину. Моряки и девчата с шутками и смехом весело выгрузились из кузова. К Виталию подошел морячок:

– Спасибо, водитель, – поблагодарил он Виталия и с улыбкой заметил, – а говорил, что без прав. Я сколько ездил, но такого лихого шофера не встречал.

– Какие твои годы! Еще встретишь, – ответил Виталий и поехал дальше.

На въезде в город, прямо у дороги, стояла пивная. Рыбаки ее прозвали «Три карася». За несколько метров до пивной Александр Арамович предложил Виталию:

– Давай остановимся, попьем пивка.

Виталий поставил машину на площадке возле пивной, вышел из кабины. Но только Александр Арамович выбрался из кузова, как к ним подошел мужчина в милицейской форме.

– Ребята, а где у вас передний номер? – задал он вопрос.

Передний номер в то время крепился на кронштейнах на верху переднего бампера справа. Виталий посмотрел на бампер. Только теперь он заметил, что правый конец бампера погнут, а номер вмят внутрь так, что за бампером его и не видно.

– Мы тут заезжали в кустики и, должно быть, смяли номер, – пояснил Виталий милиционеру и, говоря это, он одновременно взялся за конец бампера, отогнул его, затем разогнул смятые кронштейны, и номер оказался на своем месте.

Милиционер стоял пораженный, глядя на Виталия. Он не мог поверить тому, что мужичок среднего роста может обладать силой, способной гнуть бамперы грузовика. Но такие случаи иногда в природе наблюдаются. В экстремальных условиях у людей каким-то образом открываются такие возможности, которые иначе, как чудом объяснить невозможно.

Пока милиционер приходил в себя, Виталий тихо скомандовал Александру Арамовичу:

– Быстро в кузов! – Сам тут же сел в кабину, включил скорость, и они отъехали от пивной.

В город въехали, когда уже стемнело. Виталий не знал, где находится гараж и где живет Сашка, да и разъезжать по городу без прав не было никакого резона, поэтому он подъехал к своему дому, поставил машину напротив своего подъезда. Александр Арамович, пожав руку Виталию, ушел домой. Виталий взвалил Сашку к себе на спину, занес его в свою комнату, постелил ему на полу тюфячок, положил спать.

Рано утром, еще до рассвета, Сашка разбудил Виталия.

– Где машина? – спросил он.

– Не далеко от Чан-ручья на дороге валяется, – пошутил Виталий.

– Не правда, – возразил Сашка, – я помню, мы ехали.

– Надо же, помнишь? – изумился Виталий, – ладно, я пошутил, у подъезда стоит твоя машина.

– Выпусти меня, я пойду, – попросил Сашка.

Виталий открыл Сашке входную дверь, Сашка вышел. Через некоторое время Виталий услышал, как машина отъехала от дома.

В полдень Виталий пошел прогуляться по городу, зашел в кафе пообедать. Рядом с ним за столик сели двое мужчин примерно одного с ним возраста, и один говорил другому:

– Вчера ездили на рыбалку, возвращались домой, так, поверишь, автоинспектора на каждом перекрестке останавливали, проверяли, не пьяный ли. Не понятно, что им в голову взбрело, озверели, что ли?

– Наверно у них профилактический рейд объявили, – высказал свое мнение товарищ.

«Значит, нам снова повезло, успели проскочить», – подумал Виталий. В разговор он вступать не стал, пообедал и пошел домой.

Вечером к нему зашел Александр Арамович. По его лицу было видно, что он чем-то сильно расстроен. Виталий подал ему стул. Александр Арамович сел и поведал Виталию о своей печали:

– Позвонил мне сегодня мой начальник и спросил:

– Ты вчера на рыбалку ездил?

– Ездил, – ответил я.

– И где сейчас твоя машина?

– В гараже, – сказал я.

– И ты сейчас можешь на ней ко мне приехать?

– Могу.

– Не морочь голову, а пиши объяснение на имя заместителя председателя облисполкома, – сказал он грозно и бросил трубку.

– Да, положеньице – хуже некуда, – посочувствовал Александру Арамовичу Виталий и, немного подумав, сказал:

– Я считаю, что никакого объяснения писать не следует. У зампреда столько важных дел областного масштаба, что ему не до наших мелочей. Завтра же он о вас и забудет.

– И Сашка сегодня на работу почему-то не вышел, – задумчиво произнес Александр Арамович.

– Странно, – заметил Виталий с оттенком удивления в голосе.

– Странно, – согласился Александр Арамович и предложил:

– Давай сходим к нему, узнаем, в чем дело?

Дверь открыла Сашкина жена, она любезно пригласила гостей пройти в комнату. Сашка лежал на диване. На лбу у него прямо над переносицей красовался огромный лиловый шишак. От шишака через переносицу вокруг глаз шли разноцветные разводы от сильного ушиба. Виталия это явление сильно удивило. Он помнил, что, когда Сашка утром уходил от него, ничего похожего на его лице не было.

А произошло вот что. Когда, вернувшийся с рыбалки, Сашка своим ключом открыл дверь и вошел в прихожую, с кухни навстречу ему вышла жена. Она всю ночь, не смыкая глаз, провела в тревоге за него, пытаясь представить, какое несчастье с ним могло произойти. Несчастье, из-за которого он вовремя не смог вернуться домой, потому что такого в их семейной жизни еще не было. Увидев помятый вид Сашки, и унюхав, идущий от него запах перегара, она вспыхнула от злости и досады, не помня себя, схватила скалку и со словами:

– Я тут ночь не сплю, переживаю за тебя, а ты где-то пьянствуешь!.. – огрела его скалкой между глаз.

Между прочим, месяцем позже Александр Арамович вышел из своего кабинета, пошел по коридору, оступился, упал и сломал ногу.

Вот так! За один день дважды побывали в автоаварии, и ни у кого ни единой царапины, а тут на ровном месте у одного шишак, у другого перелом. Как сказали бы в нынешнее время: «Не объяснимо, но факт!», или еще говорят: «Не знаешь, где найдешь, а где потеряешь!».

Одним словом – судьба!

 

Н.Романов

 

У моряков во время плавания выходных дней не бывает. Круглые сутки вахта сменяет вахту, и в таком ритме жизнь моряка протекает неделями, а то и месяцами, пока длится плавание. А в то время, когда Виталий Михайлов начинал свою трудовую деятельность, отгулов за выходные и праздничные дни, проведенные на работе, вообще не полагалось. Правда, добавлялось несколько дней дополнительно к отпуску, как бы за ненормированный рабочий день, но эти несколько дней всех выходных компенсировать никак не могли.
Что же касается коротких стоянок в порту, то и во время них экипажи продолжали нести свою ежедневную вахту, выполняя необходимые корабельные работы, связанные с мелким ремонтом, пополнением запасов и приготовлением судна к очередному плаванию. И только иногда, не более одного – двух раз в год, на судно приходила береговая бригада, и судовой экипаж мог дня три, в лучшем случае пять дней, передохнуть. В таких случаях, семейные мореплаватели отправлялись по домам и, проводили эти, быстро пролетающие дни, в кругу своих родных и близких. У кого не было своего дома и семьи, днем и вечерами встречались с друзьями, ходили в театры и кино, посещали кафе и рестораны, но на ночлег возвращались в свои каюты. Правда, желающие могли взять в базовом комитете профсоюза направление в междурейсовый дом отдыха моряков и за умеренную плату пожить несколько дней в комфортной гостиничной обстановке. Однако, это возможно было сделать только при относительно длительной стоянке в порту.
Судно, на котором плавал Виталий Михайлов, возвратясь из очередного рейса, пришвартовалось к причалу порта приписки. Для экипажа минувший рейс выдался не легким. Трепали, сменявшиеся один другим, сильные штормы, выходили из строя механизмы. Отстояв вахту, приходилось выходить на подвахту, помогать устранять неполадки. Но трудности остались позади. На судно дали береговую бригаду, Виталий сошел на берег и, на этот раз, решил взять направление в междурейсовый дом отдыха.
Междурейсовый дом отдыха моряков представлял собой огромный роскошный особняк в центре города с номерами на одного, двух, трех и четырех человек. В нем располагались: просторная столовая, спортзал и плавательный бассейн, промтоварный магазин, поликлиника, кинозал и зал массовых мероприятий. Словом, все для полноценного культурного проживания.
Виталию достался номер на двоих. Его соседом по койке был возвратившийся из отпуска матрос, ожидавший прихода своего судна в порт.
Устроившись в номере, Виталий решил пойти в столовую пообедать. Проходя по коридору мимо зала массовых мероприятий, он увидел афишу, извещавшую о том, что сегодня в 19 часов в этом зале состоится диспут на тему: «Что такое любовь?». После диспута обещались игры и танцы.
Ну, кого не тронет столь животрепещущая тема, тем более, если ты холостой человек в расцвете лет? Виталий решил пойти на диспут, надеясь услышать интересные откровения, касающиеся знакомого всем, и, тем не менее, загадочного предмета человеческих отношений.
Зал был полон. В нем собрались люди разного возраста, но, как показалось Виталию, преобладали особы женского рода. «Значит у женщин к предмету любви больше интереса, чем у мужчин», – отметил про себя Виталий.
Еще в школе он замечал, как, то там, то тут собирались парами, а то и небольшими стайками, девочки, о чем-то шептались, бросая многозначительные взгляды в сторону мальчиков. Эти взгляды, должно быть, предназначались для того, чтобы дать понять мальчикам о том, что этот тихий разговор идет о них и, что они вызывают у девочек определенный интерес. А мальчишки на взгляды и хихиканья девочек смотрели равнодушно, не придавая им никакого значения.
Вечер открыла молодая, красивая комсомольская активистка. Сказав несколько слов по поводу программы вечера, она перешла к теме диспута. Отметив, какое огромное значение имеет любовь в жизни каждого человека, она сказала, что на вечер пришли супруги, недавно отметившие свою золотую свадьбу, и она предоставляет им слово.
Супруги, дополняя, и поправляя друг друга, рассказали, как после революции в трудные годы гражданской войны, когда в стране царили голод и разруха, они встретились, полюбили друг друга и вот уже пятьдесят лет мирно и дружно живут вместе. Они не помнят такого случая, чтобы кто-либо из них неуважительно отнесся к своему супругу, или сказал ему грубое слово. Радости и горести они делили поровну, поддерживая друг друга в трудную минуту. За годы совместной жизни они воспитали троих детей, всем троим дали высшее образование. Теперь их дети успешно трудятся. У них уже есть свои семьи, в которых царит мир и лад.
В заключение они пожелали каждому из присутствующих такой же благополучной и счастливой семейной жизни, какая сложилась у них. Посоветовали любить друг друга, не ссориться, относиться друг к другу с уважением.
Когда супруги закончили свое выступление, и присутствующие в зале дружно похлопали им, ведущая обратилась к залу и предложила задавать супругам вопросы. Желающих задавать вопросы не нашлось. Тогда ведущая, поблагодарив супругов за участие в диспуте, за их поучительный для молодежи рассказ и добрый совет, предложила участникам диспута поделиться своими мыслями о том, как они понимают, что такое любовь.
Наступила, приличествующая в таких случаях пауза, после которой встала со своего места в первом ряду молодая особа, повернулась лицом к залу и бойко начала свою речь.
«Похоже, это заранее подготовленный оратор», – решил Виталий. Иметь таких ораторов на любом мероприятии в то время было негласным правилом.
Между тем, особа рассказала о том, что она вышла замуж, что жизнь вначале шла хорошо, но потом она стала замечать, что муж к ней все больше и чаще стал придираться, упрекая ее в том, что и это она не так сделала, и тут она поступила не так, как ему хочется. И она поняла, какой это мелочный и эгоистичный тип. В конце концов, они разошлись. Теперь она встретила и полюбила другого человека, который обожает ее и с которым она вполне счастлива.
Этот «другой человек» сидел в зале, покрасневший и вспотевший от смущения. Должно быть, он был не готов слышать такие публичные откровения своей подруги.
Молодая особа закончила свою исповедь, гордо подняв голову, счастливая, села на свое место, положила свою ладонь на руку мужа и, заглядывая ему в глаза сияющими от восторга глазами, о чем-то тихо защебетала.
Снова заговорила ведущая. Она рассказала, что на нее обращали внимание и предлагали свою руку и сердце многие мужчины, но что и она не сразу нашла себе настоящего человека: любящего, заботливого, отзывчивого. Она вышла замуж один раз, муж оказался ничтожным человеком, да к тому же еще и пьяницей. Вышла замуж за другого человека, он оказался гуленой готовым волочиться за каждой юбкой. Ни общих взглядов, ни общих интересов у них не оказалось. Разошлись. Теперь она снова замужем и надеется что навсегда. С этим мужем они практически неразлучны, не могут быть друг без друга ни минуты.
– Кто еще желает высказаться? – закончив свою речь, и, немного помолчав, обратилась ведущая к залу.
В зале повисла мертвая тишина. Ведущая, устремив на людей, сидящих в зале, вопрошающий взгляд, выдержала почти минутную паузу, после которой поняла, что желающих высказываться больше нет. Обескураженная тем, что диспут на такую, казалось бы, интересную тему не получился, она уже хотела поскорее закончить с этим вопросом и перейти к играм и танцам.
– Ну, и все-таки, что же такое любовь? – вдруг раздался голос Виталия. Сидящие в зале повернули в его сторону головы, кто-то хихикнул. Ведущая растерялась, видно было, как ее смущенное лицо заливала краска. Наконец, немного придя в себя, она ответила:

– Ну, как же, вот только что и я, и выступавшие говорили об этом. Неужели вам что-то еще не понятно?
– Говорили, – согласился Виталий, – но не об этом. И на заявленную в афише тему диспута «Что такое любовь?», на мой взгляд, никто вразумительного ответа не дал.
Ведущая стояла, не зная, что делать дальше.
– Разрешите, я попытаюсь ответить на вполне справедливый вопрос молодого человека, – поднялся со своего места средних лет мужчина.
– Пожалуйста, – еле слышно вымолвила ведущая.
Мужчина вышел и стал перед залом немного в сторонке, так чтобы сидящий за столом президиум смотрел в зал, а не на его спину, и в то же время так, чтобы его мог видеть каждый из сидящих в зале.
– Я тоже много размышлял по этому поводу. И если вы не возражаете, могу поделиться тем, до чего додумался я.
Возражающих не оказалось.
– Если говорить о любви вообще, то это, по моему пониманию, одно из приятных человеческих чувств, данных человеку природой, и, проявляющееся по отношению к определенному материальному или воображаемому объекту. Например, любовь к родителям или детям, любовь к родине, любовь к природе, любовь к тому или иному искусству. У нас же, судя по всему, речь идет о любви женщины к мужчине и мужчины к женщине и, следовательно, из этого можно сделать вывод, что любовь есть чувство половое.
Сразу хочу отметить, что некоторые люди отождествляют половое влечение с любовью. Чтобы понять, что это не одно и то же, давайте для начала вспомним, какими понятиями характеризуются отношения женщины и мужчины вообще. Это, и упоминавшееся здесь неоднократно, уважение, и симпатия, и увлечение, и страсть, и любовь. Согласитесь, что каждое из этих понятий имеет свой, отличительный от других, смысл.
Вы, должно быть, замечали, что когда в помещение, где вы находитесь, заходит человек по виду красивой наружности, с умным выражением лица, вы не можете не обратить на него внимания. Но случается и так, что вы взглянули на него, и в вас к нему почему-то возникает чувство неприязни. Вас его присутствие почему-то раздражает, на его речь вы готовы ответить грубостью. Он, возможно, прекрасной души человек, а вы его не любите.
Но вот входит другой человек, ничем не примечательный, с обыкновенными внешними данными. Вы не знаете ни деловых его качеств, ни душевных, возможно, он отъявленный мерзавец и плут, но он почему-то вас к себе располагает, вы ему улыбаетесь, вы к нему настроены благосклонно и готовы идти ему навстречу во всем, я бы сказал, вы готовы служить ему беззаветно.
В чем причина столь разного отношения к одному и к другому человеку? А причина в количестве и качестве их внутренней энергии. Эта внутренняя энергия, исходящая от одного человека, воздействуя на вашу волю заставляет вас беспрекословно ему подчиняться, а энергия другого человека, при тех же обстоятельствах вызывает в вас внутренний протест и даже неповиновение. Внутренняя энергия человека есть продукт его биополя, и по сути симпатии и антипатии – это результат взаимодействия биополей. Биополе одного человека воздействует на ваше биополе отрицательно, а биополе другого положительно.
Зал оживился. Некоторые стали перешептываться между собой, кто–то поднял руку, желая задать вопрос.
– Вот, женщин любят за красоту. Скажите, а как быть не красивым, ведь они тоже хотят, чтобы их любили? – не вытерпела одна молоденькая девушка и задала, должно быть, интересовавший ее и прежде вопрос. Вопрос не соответствовал логическому продолжению мысли оратора. Но не будем судить девушку слишком строго. Бог, создавая женщину, наделил ее непоследовательной, непредсказуемой, противоречивой натурой.
– Заблуждаетесь! Для любви одной красоты недостаточно. Более того, если любят по настоящему, то любят не за красоту.
Ответ был столь неожиданным, что зал замер. На многих лицах нарисовалось недоумение. Сама собой образовалась и повисла напряженная пауза. Взоры слушателей уперлись в лицо оратора, в глазах читался немой вопрос, требующий разъяснения.
Оратор почувствовал, что безапелляционным заявлением он шокировал зал и теперь обязан обосновать свое утверждение.
– Женщины почему-то хотят слышать, что их любят за красоту, это почему-то льстит им, но красота может лишь привлечь внимание, вызвать симпатию. Не зря же слова симпатичный и красивый близкие по смыслу. В жизни нередко встречается и такое, когда очарованный мужчина восторженно заявляет: «Ах, она такая красивая, я люблю ее, я женюсь на ней!» И что же бывает в результате? Представьте, что вы увидели прекрасную картину, залюбовались ею, не можете оторвать глаз. Вы смотрите на эту картину день, смотрите месяц, год. И вот она вам как-то примелькалась, вы к ней относитесь все равнодушнее и равнодушнее и, наконец, она вам даже надоела. С этим сходно и чувство к красивой женщине. Не зря же наши бабушки говаривали, что не родись красивой, а родись счастливой. Уверяю вас, они–то знали, что говорили. У них был богатый жизненный опыт, основанный на наблюдениях человеческих отношений на протяжении не одного поколения.
– По-вашему выходит, что влюбиться в человека ни за его стать, ни за высокие душевные, духовные, или деловые качества невозможно? – спросил с оттенком недоумения в голосе мужчина в форменной одежде со значком моряка дальнего плавания на груди.
– Выходит, так, – последовал спокойный утвердительный ответ. – Как и красота, другие положительные качества человека могут лишь привлечь к нему внимание, вызвать симпатию или уважение, но никак не любовь. Но давайте вернемся к предмету, от которого мы несколько отвлеклись.
В определенном возрасте происходит половое созревание человека, его организм начинает вырабатывать половые гормоны, вызывающие половое влечение. Половое влечение, если можно так выразиться, интернационально, оно направлено на любой объект противоположного пола, так как в его основе лежит, заложенная природой необходимость продолжения рода. Короче говоря, если нам не встретился этот человек, то мы увлечемся другим, а если нас окружает много объектов, то тут как раз и вступают законы отбора по внешним факторам: красоте, доброте и молодецкой стати. Чем больше гормонов вырабатывается организмом, тем сильнее половое влечение. Очень сильное половое влечение называется страстью. Обычно страсть некоторые люди принимают за любовь. Но я должен вам сказать, что страсть и любовь – это не одно и то же, потому что тяга к противоположному полу еще не есть любовь. Страсть – это очень сильное желание полового обладания. Это чувство, я бы сказал, природно-физиологическое, дающее наслаждение тела. Основной отличительной чертой страсти является безудержное стремление удовлетворить свои желания, не давая ничего взамен. Страсть корыстна и эгоистична.
Иное дело любовь. Любовь – это качественно другое чувство. В отличие от страсти, она бескорыстна. Она побуждает преданно служить любимому человеку и отдавать ему без сожаления все, что имеешь, не требуя ничего взамен. И это служение доставляет любящему человеку огромное удовольствие и счастье. Иначе говоря, страсть является потребностью тела и несет в себе животное начало, у любви- начало духовное. Или, если точнее сказать, любовь – это чувство природно-нравственное, дающее наслаждение душе.
– Ну, а как же в таком случае половые отношения? – послышался голос из зала.
– Как и у всех. Только в таких случаях половые отношения являются не причиной, а следствием. Причиной же является необъяснимая тяга друг к другу. Влюбленные друг без друга жить не могут и не мыслят. Их притягивает друг к другу неведомая сила, которая, воздействуя на их души, порождает родство этих душ.
Любовь – это, если хотите знать, скорее обожание, чем половое влечение.
– Из этого следует, что любовь вечна, и что влюбленные преданы друг другу до самой смерти? – задал вопрос Виталий.
– Это сложный вопрос и на него однозначно не ответишь. Дело в том, что природой биополей и их взаимодействием наука почему-то практически не занимается и четкого представления об этом не имеет. Похоже, что в одном случае биополя усиливают друг друга, в другом случае нейтрализуют друг друга, в третьем случае одно поле воздействует на другое, а другое при этом ведет себя спокойно, в четвертом случае одно поле угнетает другое. И таких вариантов может быть множество, потому что качество и сила взаимодействия биополей многообразны. В жизни встречается любовь взаимная и односторонняя. Односторонняя любовь встречается чаще и не всегда бывает со счастливым концом. Взаимная любовь встречается чрезвычайно редко, поскольку подходящее биополе попадается не каждому. Оно, возможно, где-то есть, но не оказалось в нужное время в нужном месте, чтобы повстречаться.
Взаимная любовь – это и есть, как правило, любовь на всю жизнь. Хотя иногда и она почему-то проходит. Наверно зависит от того, какие по силе и качеству биополя ее породили. И вообще, говорят, на земле ничего вечного не бывает. Поэтому, как сказал поэт, « не обещайте деве юной любови вечной на земле ».
– А еще говорят, что от любви до ненависти один шаг, – заметил кто–то.
– С этим я не согласен. Страсть может перейти в ненависть. Угасшая любовь, как правило, сменяется уважением, или, наконец, переходит в крепкую дружбу, что, согласитесь, тоже замечательно. Переход в равнодушие – допускаю, в ненависть – никогда.
- А в случае измены? – последовал вопрос из зала.
- Измена партнера может вызвать, разве что, сожаление у любящего человека, в крайнем случае, обиду, но не ненависть.
– А можно полюбить преступника?
– К сожалению, влюбляются и в преступников. Среди них не редко встречаются люди с сильными биополями.
В жизни можно наблюдать случаи, когда, глядя на знакомую пару со стороны, люди удивляются: «И что она в нем нашла, и собой не красавец, и как мужик ничего в дом не принес, да еще и, как напьется, гоняет ее так, что синяки не успевают проходить. А она с ним живет и говорит, что жить без него не может, что уж очень сладкая с ним любовь, и что лучше смерть, чем разлука».
Или другой случай. Попадется парню подруга, сварливая как Ксантиппа у Сократа, и хозяйка никудышная, и его ни в грош не ценит, а он прилепился к ней, и оторвать его никакими силами невозможно. Люди говорят, присушила, или, по-другому, приворожила. А на самом деле, она притягивает его своим биополем.
– Если следовать логике ваших рассуждений и считать, что любовь – чувство исключительно добродетельное, то можно придти к заключению, что злые по натуре люди любить не могут… – в интонации спрашивающего мужчины звучал не то вопрос, не то утверждение.
Оратор на несколько секунд задумался, подыскивая в уме наиболее подходящий ответ на этот не простой и острый вопрос. Зал затих в ожидании. Но вот глаза оратора оживились, и он начал излагать свою мысль несколько издалека.
- Видите ли, — сказал он, — в народе с давних времен бытуют понятия «злой гений» и «добрый гений». Если у слова гений отбросить окончание, то получится «злой ген» и «добрый ген». Не правда ли, поразительно, насколько прозорливы были наши предки. В головах ученых мужей еще и проблеска мысли о генетике не было, а в подсознании народа уже существовало мнение, что добро и зло заложены в генах человека.
Не знаю, может быть я и ошибаюсь, может быть бывают исключения, но я точно знаю, что добро и зло – антиподы, и чтобы они могли мирно сосуществовать в одном человеке необходимо вмешательство на генетическом уровне. Современная наука пока таких возможностей не имеет. Поэтому, хоть в народе и говорят, что любовь может творить чудеса, что любви все особи и все возрасты покорны, лично я в это мало верю и считаю, что злые по своей природе люди по настоящему любить не могут, хотя, безусловно, бывают способны на большую и пламенную страсть. Более того, любовь – это редкий дар природы и дается он не всякому доброму человеку, а уж злому не дается никогда.
– Скажите, а может быть любовь между двумя девушками? – задала вопрос молоденькая девушка и покраснела от смущения.
– Если посмотреть на это с позиции взаимодействия полей, то вероятно, может. Бывают же друзья и подруги, что водой не разольешь, роднее родных. Если же вы имеете в виду лесбиянство, то такие отношения противоестественны, а следовательно являются извращением, и назвать их любовью, по моему пониманию, никак нельзя.
– Может ли быть крепкая семья в случае, если между супругами нет ни настоящей любви, ни страсти? – задал еще один вопрос Виталий.
– В мире большинство браков заключается не по любви, а по половому влечению, и многие семьи, при этом, живут дружно. В подобных случаях люди, как правило, руководствуются не чувствами, а скорее всего, разумом. И на мой взгляд, для того, чтобы в такой семье были мир и лад необходимо присутствие нескольких факторов. Прежде всего, надо, чтобы супруги не были противны друг другу, чтобы оба были человеколюбивы, чтоб отличались постоянством во взаимоотношениях и философски относились к бытовым неурядицам, чтоб были доверчивы и не терзались ревностью, а так же чтобы подходили друг другу в половом отношении. Ведь большинство семей распадается именно потому, что кто-то из супругов не удовлетворяет, или перестал удовлетворять своего партнера в половом отношении.
На соседнем ряду, впереди и немного правее от Виталия сидели две подруги. Одна из них все порывалась что-то сказать или спросить, вторая одергивала ее и не давала этого сделать. Наконец, не обращая внимания на подругу, та встала с места и спросила:
– Скажите, почему мужчины такие непостоянные? Не успел жениться, как уже смотрит на сторону.
Виталию стало понятно, почему подруга не хотела, чтобы она задавала свой вопрос. Вопрос был не только не по теме и выбивался из контекста дискуссии, но и звучал вызывающе и вместе с тем даже провокационно.
Зал затих. Одни ожидали резкого, другие уклончивого ответа.
– Бывает и такое, – последовал спокойный уверенный ответ.– Но спросите мужчин, и окажется как раз все наоборот. Мужчины скажут, что женщине какого мужа ни дай, все будет не такой. Да и исстари в народе повелось считать, что непостоянство и ветреность скорее женский недостаток, чем мужской. Что же касается меня, то я считаю, что и те и другие в этом плане «хороши». К сожалению, обе стороны грешат этим недостатком. И как бы мы тут с вами ни рассуждали, как бы ни спорили о том, кто из нас лучше, одно мы должны понять, что многие люди не способны хранить верность, потому что природа не дала им таких врожденных моральных качеств.
– В жизни так много измен. А так хочется быть единственной для своего супруга. Научите, как этого добиться? – снова невпопад завела речь девушка, задававшая вопрос о любви за красоту. Можно было подумать, что она не слушала того, что говорилось в зале, в котором она присутствовала.
– Должен вас огорчить. Научить этому невозможно. Каждому хочется быть у своего партнера единственным возлюбленным, но тут уж как кому повезет.
Вы, наверно, слышали о таком понятии как психологическая совместимость. На психологическую совместимость проверяют людей, которым предстоит сосуществовать в ограниченном пространстве продолжительное время. Это делается для того, чтобы, во избежание конфликтных ситуаций, подобрать психологически совместимых партнеров, или, если говорить точнее, партнеров с совместимыми биополями.
Когда ученые, наконец, серьезно займутся изучением биополей и создадут приборы, регистрирующие не только их присутствие, но и определяющие их многочисленные параметры, тогда, я думаю, перед заключением брака претенденты на супружество будут в обязательном порядке проверяться на совместимость биополей, также, как сейчас берется анализ на резус крови. Вот тогда, возможно, количество случайных браков и поубавится. Тогда, если не торопиться, я думаю, можно будет отыскать человека, для которого ты будешь единственным на всю жизнь.
По ходу вечера Виталий все больше и больше убеждался в том, что к вопросам любви и половых отношений женщины испытывают несравненно больше интереса, чем мужчины. Вот и вновь с очередным вопросом обратилась молодая женщина. Виталий внимательно посмотрел на нее и по всему ее облику сделал вывод, что она кое-что повидала в жизни.
– Одна моя подруга встретила человека, которого полюбила бескорыстно, только что пылинки с него не сдувала, готова была отдать ему все и даже свою жизнь. Они поженились. По всем признакам, о которых говорили вы, это была настоящая любовь. Кстати, и она сама так же считала. Прошло несколько лет, она к нему настолько охладела, что ей стало все равно, есть ли он рядом с нею или нет. Скажите, как все это можно объяснить?
– И это объяснимо. Рассказанный вами случай говорит о том, что в любви не все так просто и однозначно, как некоторые, может быть, думают. Любовь – это явление сложное. У каждого человека она проявляется по-своему, а тем более у женщин. Женщина по своей природе эмоциональна, но в тоже время и противоречива. Возьмите мужчину. Купил он себе костюм, носит его и носит, пока не износит. А теперь давайте посмотрим в этом плане на женщину. Увидела она платье, и так оно ей понравилось, аж больше жизни понравилось. Достала денег, купила это платье. Счастливая, надела его. Подруги и знакомые, конечно же, с восторгом оценили, как оно ей идет. Но надела она его один раз, другой и третий, и вот она к нему стала равнодушна, повесила в шкаф, в котором уже висит дюжина так же когда-то желанных, а теперь уже ненужных вещей, вещей, которые она совсем недавно по настоящему так горячо и так искренне любила. Почему так происходит? Наука пока не в состоянии этого объяснить…
– А вы сами были по настоящему счастливы в любви? – смущаясь, спросила совсем молоденькая, хорошенькая девушка. В ее карих глазках отражалась и искренняя детская застенчивость, и наивное любопытство. По ее лицу внимательный наблюдатель мог бы прочитать то, что, искушенный в вопросах любви, оратор вызывал у нее не скрываемую симпатию.
Лицо оратора вдруг помрачнело, его глаза наполнились грустью, он, как бы, отключился от аудитории, его отрешенный взор уперся в только ему одному ведомую точку во времени и пространстве. Но буквально через мгновение, усилием воли он взял себя в руки, глаза его обрели прежний осмысленный вид и он, находясь еще в некоторой задумчивости, ответил:
– Был ли я когда-нибудь по настоящему счастлив? Вы может быть не поверите, но был. И в то же время, через это счастье был по настоящему несчастным человеком, и ощущение этого несчастья я испытываю до сих пор. Мне постоянно кажется, что счастье и несчастье ходят рядом, не зря же говорят, что великая радость умножает печаль. Так и у меня, – с грустинкой в голосе сказал он и печально вздохнул.
Настроение его передалось и присутствующим в зале. И никто не осмелился расспросить о подробностях его печальной любви.
– А можно ли, по настоящему, полюбить иностранца, или человека другой национальности? – прервал, затянувшуюся было паузу, женский голос с места.
Теперь этот вопрос показался бы глупым. Но в то время советская мораль не допускала связей своих граждан с иностранными подданными. Любовная связь с иностранцем считалась явлением аморальным, так что вопрос был, что называется, злободневным.
– Почему бы и нет? – не задумываясь, ответил оратор, – ведь люди любой национальности обладают биополями, а не только мы с вами. В истории известны случаи любви горячей и продолжительной между людьми разных национальностей. Взять, хотя бы русского писателя Ивана Тургенева и испанку Полину Виардо. Да я и сам был свидетелем подобного случая.
По соседству с моими родителями жила девушка по имени Валентина. Еще когда она была подростком, уже тогда можно было сказать, что все было при ней, и стать и миловидность. По всему было видно, что через год-два она должна была расцвести в необыкновенную русскую красавицу.
В шестнадцать лет она встретила цыгана. Цыган был лет на пять старше ее, небольшого роста, ничем не примечательный. По выражению очевидцев – это был плюгавенький цыганенок, безусловно, не достойный внимания такой девушки, как Валентина. А Валентина в него влюбилась. Да еще как влюбилась!
Родители сперва объясняли ей, что цыган – не тот человек, с которым следует встречаться, потом категорически запретили ей с ним встречаться. Но, не смотря на все убеждения и запреты, она убегала к нему на свидания.
Однажды, родители куда-то ушли по своим делам, а Валентину, чтоб она не пошла на свидание с цыганом, заперли на ключ дома. Валентина выставила оконную раму и убежала из дому, а родителям оставила записку: «Люблю цыгана и выхожу за него замуж».
Вот такие бывают чудеса. Правда, как сложилась ее дальнейшая судьба, сказать не могу, потому что я о ней больше ничего не слышал.
– Выходит, если сказать коротко, любовь – это тоже страсть, только бескорыстная, а порой даже жертвенная? – сделал заключение Виталий.
– Не всегда страсть, но непременно влечение, непременно бескорыстное, к тому же нежное и беспредельно благородное.
– Возможно ли любить двоих одновременно?
– Бывает ли любовь с первого взгляда?
– Можно ли полюбить человека по фотокарточке?
Вопросы посыпались один за другим, и, казалось, им не будет конца. Об обещанных танцах все как будто дружно забыли.
Ведущая «диспут» девушка сидела довольная, с легкой улыбкой на губах. Вечер явно удался, и это мероприятие она по праву могла записать в свой актив.
Виталий тоже не пожалел о том, что пошел на этот «диспут». Ему еще предстояло окунуться в неспокойное море любовных страстей и теперь он был, в некоторой степени, подготовленным к тому, чтобы, обретая подругу жизни, поступить, сообразуясь со здравым смыслом и в соответствии с той наукой, которую усвоил от знающих толк в любви людей.

Романов Никифор Антонович родился 20 марта 1936 г. в деревне Климовуцы Амурской обл. в старообрядческой семье.

Закончил судомеханическое отделение Астраханской мореходной школы и литфак Мурманского пединститута.

Работал механиком в Мурманском тралфлоте, корреспондентом газеты «Комсомолец заполярья», учителем, директором школы-интерната.

После выхода на пенсию занимался предпринимательством.
С 1978 г. проживает в г. Покров Владимирской обл.

 

Никифор Романов. Что такое любовь? Сборник.

Злопыхатели презрительно обзывали нас «совками»,
но мы не были узко ограниченными людьми, нас
интересовали все стороны многообразного бытия,
мы мыслили и свои мысли высказывали вслух.

 

Далее здесь будут публиковаться литературные произведения этого автора из указанного сборника.